Брат 2. Америка, бойся русских - Колычев Владимир

— Дернули? — спросил он у Чингиза.

— Без проблем, — кивнул тот.

Этот шайтан ничего не боялся. Кровушка людская для него, что водица.

Клим первым подошел к калитке. Кнопка звонка Но если нажмешь — зазвенит в доме. А тех, кто в нем, тревожить пока рано. Во дворе охранник. С него и надо начать.

Он просто постучал по металлу. Распахнулась калитка, показалась откормленная репа. Взгляд злющий, звериный оскал.

— Чо надо? — зарычал крепыш.

— Кирдык хочешь? — из-за спины Клима спросил Чингиз.

— Чо…

Договорить крепыш не успел. Неуловимо быстро из-под руки Клима Чингиз выбросил нож. Клинок легко вошел в сердце крепыша — как будто бедолага из воска слеплен.

Парень захрипел, выпучил глаза. Крик застрял в горле, зато вырвалась наружу кровавая струя. Крепыш кончился. Но падать не спешил, копытами в землю врос. Его мертвые глаза смотрели на Клима, только Климу от этого ни холодно, ни жарко.

Не боится он покойников. Он их обожает. Только это не значит, что этот жмур может стоять у него на дороге. Клим толкнул его в грудь. Освободил путь.

Дверь в дом не заперта на замок. Клим дернул ее на себя — она и открылась. «Макар» уже в руке. И Чингиз с «тотошей». Церемониться они не будут — это факт.

В холле никого. Зато слышались голоса из каминного зала. Чей-то хохот, возня.

— Писец вам, козлы! — угрожающее шипение Янки.

Шлепок. Кто-то ей отвесил пощечину.

Клим взял на прицел вход в зал. Чингиз быстро осмотрел кухню, заглянул в туалет, в ванную. Все четко, быстро. Как будто они каждый день врываются в такие вот лома. Может, это их призвание?..

В зал они вошли вместе. Огромная комната, квадратов сорок, никак не меньше. На камин Клим не глянул — на фиг он ему сдался. Все внимание на диван. На кем Янка. Рядом с ней двое. Один держит ее за волосы, другой замахивается. Снова ударить собирается.

В дальнем углу комнаты, в кресле какой-то мужик. Лет под сорок ему — борода, зеркальные очки. Хозяин. Зрелищем любуется. От процесса тащится…

— Эй, пацаны, чо за дела? — спросил Клим.

Оба крепыша мигом развернулись. И «борода» сморщил нос. Климу даже показалось, что очки на лоб сами по себе поползли.

Он направил «ствол» на одного крепыша. Чингиз нa второго. Выстрелы прозвучали одновременно. Оба парня с простреленными черепами рухнули на диван. Один лег по правую, другой по левую сторону от Янки. Только она как будто этого и не заметила. Быстро соскочила с дивана и зло уставилась на бородатого. Его Клим не валил. Оставил на закуску.

— Ну чо, козел, не верил, что писец вам?

Бородатый — ни живой, ни мертвый. В молекулу сжался в своем кресле. Тело колотит крупная дрожь. Очки снова на глаза опустились.

— Сними стекляшки! — потребовал Клим. — А то сам сниму…

«Ствол» направлен прямо в лицо. Бородатый молча кивнул, снял очки. В глазах страх, паника. Примерно это и ожидал увидеть Клим.

Чингиз облапал покойников.

— Пусто, — презрительно скривился он.

Ни «стволов» у них, ни ножей. Только кастет у одного. Да разве ж это оружие. Зато у бородатого отыскался «ствол», В кобуре под кожанкой.

— Чмо! — только и сказал Чингиз, когда понял, что это «газовик».

Убедительная подделка под боевой «вальтер». А в бою — полное фуфло.

Чингиз отдал «игрушку» Янке.

— На стрему встань! — велел ей Клим.

— А ты, — глянул он на Чингиза. — Второй этаж осмотри…

Оба исчезли. Клим остался с бородачом.

— Вы… Ты… — заикаясь, начал тот. — Вы же не знаете с кем… Не знаете, с кем связались…

— Ну и с кем? — с отвращением посмотрел на него Клим.

— Юра Цыганчонок, он в законе…

— Эго ты, что ли, в законе?..

— Нет, но Цыганчонок меня кроет…

Клим захохотал. Рассмешил его этот придурок.

— Петух курицу кроет. И топчет. А ты куда балуешься? В очко, да?..

— Ты за это..

— Что я за это? Отвечу?.. Ха, уморил: Смех оборвался. Взгляд Клима заледенел. «Макар» уперся в лоб бородачу.

— Ты мою мурку тронул.

— Она же воровка. Она моему пацану в карман залезла…

Так Клим и думал. Залезла Янка в карман к «спортсмену». А тот ее за лапу цап. Сама во всем виновата. Только платить за это «терпиле». Вернее, тот уже заплатил. Лежит себе на диване с простреленной башкой. Никакие бабки его уже не волнуют.

— А Цыганчонок — вор. И ты с ним в кентах… Клим выразительно показал взглядом на диван.

— Ты мог моей мурке правилку учинить. А ты ее на кукан. Нельзя так…

— Но ничего же не было! — заскулил бородач.

Понял, что со всех сторон не прав. Только Климу по барабану, прав он или нет. Он бы его уже давно грохнул, если б не один вопрос.

— За косяк ответить придется. На карман тебя ставить буду… Где бабки?..

— Какие бабки?

— Лавэ, хрусты, филки, капуста… Ну!..

— А-а, понял, понял! — закивал бородач. — Все отдам…

— Ну вот, а ты мне тут про какого-то Цыганчонка буровил… Бабки гони!..

Бородач полез в карман. Достал с десяток стодолларовых купюр. Штука баксов. Гораздо больше, чем Янка за весь день сегодня заработала.

— Это что, и все? — презрительно скривился Клим.

— Все! Все! — закивал бородач. — Отвечаю!.. Врет, падла! По глазам видно

— Малой кровью, гад. отделаться хочешь? — зло спросил Клим.

— Но больше у меня нет. Хлебом клянусь!..

— А ты утюгом поклянись! — послышался голос Чингиза.

Он уже здесь. В руках утюг и веревка. Он свое дело знает.

— Эй, вы чего? — заерзал в кресле бородач. Понял, какую песню петь заставят. Только Климу до звезды его страхи. С Чингизом они навалились на него, скрутили. Уложили на пол. Оголили живот. Утюжок нагрели.

— Ну так что, где бабки? — спросил Клим.

— Здесь нет!..

— А где есть?

— К Цыганчонку ехать надо…

— Абдулла, поджигай!..

Чингиз чуть не кончил от кайфа, когда утюг зашипел на голом пузе бородача. Ноздри радостно раздувались навстречу запаху паленой плоти. Прирожденный палач. Без него Клим как без рук.

Бородач продержался недолго. Оказывается, не надо было ни к какому Цыганчонку ехать. Тайник оказался в камине. Без наводки хрен до него доберешься. Железный ящик, а в нем сорок тысяч долларов и семьдесят тысяч рублей. Плюс ко всему восемь золотых слитков и какие-то драгоценные безделушки.

— Спасибо, брат! — поблагодарил Клим бородача. — Умри с миром!..

Два выстрела слились в один.

— Что-то холодно мне, — сказал Клим.

Чингиз, как всегда, понял его с полуслова. Бегом во двор. Открыл багажник «Волги». А там две полные канистры бензина.

Через четверть часа дом полыхал ярким пламенем. В огне сгорали четыре трупа…

— Теперь не холодно? — спросил Чингиз. Уверенной рукой он вел машину.

Доллары, золото, рубли. Целое состояние. И все это за один раз.

— Учись! — Клим посмотрел на Янку и показал на коробку с добром.

Они уже дома. Добыча на столе,

— Учусь, — буркнула она.

— Все, короче, хорош карманы потрошить, — решил Клим. — Туфта все это. На серьезные дела переходим…

— Моя серьезные дела любит! — ощерился Чингиз.

— Столице ручкой сделаем. Валить надо отсюда…

— Давно пора, — кивнула Янка. — Столько дров наломали… А куда рванем?

— В Попенгаген, через Вротердам…

— Не, ну я серьезно…

— Я тоже… А ты неплохо смотрелась с мальчиками…

Клим окатил Янку похотливым взглядом. Вспомнил ее на диване, а рядом двое, третий на подхвате. Веселенькая картинка…

В Ялте пытались изнасиловать Альбину. Еще тогда Клим почувствовал непонятное возбуждение. Правда, тогда он больше разозлился, чем возбудился. Но злость эта была какая-то необычная. Ему хотелось убить Альбину, но куда с большим удовольствием он бы вставил ей тогда по самые помидоры. В тот момент он не смог вскрыть ей «мохнатый сейф» — не та ситуация. Зато потом с лихвой отыгрался.

— Клим, ты гонишь! — вскипела Янка. — Я под ними не была!..

— Но могла бы быть, а? Могла бы, да?.. — Клим начал заводиться.

В жилах вспыхнула кровь.

— Ну ты же за меня подписался.

— А где благодарность?..

Он подошел к ней. Рванул на ней блузку. Ткань в клочья. Груди нараспашку. Обалдеть картинка!..

Все испортила Янка. Глупость сделала. Взяла да сама стянула с себя джинсы… И сразу все у него опустилось. Янка сама отдается ему. Так не интересно.

Клим посмотрел на Чингиза. В голове мелькнула заманчивая мысль.

— Братан, давай вместе!

Янка взвизгнула, задергалась. Хотела рвануть в свою комнату. Но Клим крепко ухватил ее за руку.

— Не хочешь? — хохотнул он. — Это хорошо, что ты не хочешь…

Она и не должна хотеть. В этом весь кайф.