Брат 2. Америка, бойся русских - Колычев Владимир

— Только не убивайте! — заскулил дядька.

— Какой базар? — криво усмехнулся Клим. — Гони!..

Таксист обречен. В живых оставлять его нельзя. Но сначала он должен увезти их подальше от злополучного места.

— Ну вот, добралась до нас братва, — сказала Янка

— Долго гонялись, — хмыкнул Клим.

— А кого поймали? — спросил Чингиз. — Смерть свою поймали… Нельзя с нами шутки шутить…

Чингиз говорил редко, но метко. Нельзя с ними шутки шутить, это точно…

На свою хату в пригороде Питера они прибыли под утро. Деревянный дом, свой двор, сарай вместо гаража. Не так давно они эту фазенду сняли. И добрались сюда ночью без приключений. Таксиста за городом грохнули. Труп спрятали, машину далеко от поселка бросили — километра три пехом протопали. Стопудово, никого на хвосте не привели.

Все утро и весь день отсыпались. А вечером сбор. Бабки в машину загрузили, оружие, вещи. Ничего в доме не оставили Отпечатки пальцев с мебели стирать не надо. Подожгут они дом, все дотла выгорит

С ментами связываться им неохота. Но только не боятся они мусоров. В машинах не только пистолеты По случаю пару «калашей» приобрели, ручных гранат с десяток.

Об этом арсенале Клим вспомнил, когда шел к машине. По спине вдруг поползли мурашки. Не холодно вроде, и раздражающих звуков нет. А мурашки есть. Неужели опасность?

Повинуясь инстинкту, он схватил Янку за руку, потянул за собой в сарай. Чингиз был сейчас там — с машиной возился.

Втроем они закрылись в сарае, затихли И вовремя. Потому как к дому подъехала машина. Через щель Клим видел, как через забор перепрыгнули двое омоновцев с автоматами-короткостволками Знаками между собой объясняются — как в крутых американских боевиках. Один шмыгнул в дом. Второй направился к сараю.

А через калитку во двор еще один мужик зашел Джинсы, пиджак. Морда ментовская. Сто процентов, опер. Табельный «ствол» в руке.

Но и у Клима в руках не детская лопатка для песка. Верная «беретта» с глушителем. Чингиз тоже не спит. Уже автомат из багажника достал, патрон в патронник осталось загнать. Янка, та вообще «лимонкой» вооружилась. Палец в кольце предохранительной чеки.

Омоновец распахнул дверь. Со света в темноту шагнул. Не сразу увидел направленный на него «ствол». А когда увидел, было поздно — даже в штанишки помочиться не успел. Пуля вошла ему точно в лоб.

Клим вышел из сарая. Стал неожиданностью для опера. И сразу открыл огонь. Пол-обоймы в мента разрядил. Наглушняк завалил. А Янка швырнула в дом гранату — через окно. Взрыв, грохот. Чей-то сдавленный стон. Раму вынесло напрочь. Чингиз влетел в оконный проем — похлеще любого спецназовца это проделал. С ходу ударил из автомата. В ответ ни единой очереди.

Клим взял на себя подступы к дому. Бегом выскочил на улицу. Увидел «луноход». Растерянное лицо водителя. Никак не думали они, что все закончится так плохо. Несколькими выстрелами Клим обрисовал ему ситуацию…

Чингиз добил омоновца в доме. И бегом в сарай Выгнал машину. Клим с Янкой запалили дом.

Клим сделал ход конем. Из Питера перескочил сразу в Москву.

Вся ментовка на ушах. Братва колотится Все, кто только может, их ищет. А они преспокойно попивают водочку на съемной квартире в центре столицы.

Как приехали, так сразу и сняли хату. Янка постаралась. Деньги сюда перетащили, «стволы», вещи. А с машиной расстались. Без всякого сожаления.

— Как жить дальше будем? — спросил Клим.

— Как жили, так будем, — ответила Янка. — Мне лично такая жизнь в кайф… Только…

— Что только?

— Убираться нам из страны надо…

— А ведь мысль, — кивнул Клим.

— Куда? — спросил Чингиз.

— Ясное дело, что не в Монголию… В Штаты рванем…

— Далековато…

— А что делать. Америка — колыбель мировой революции — сексуальной и криминальной. Газеты читать надо… А потом, у нас баксов — хоть заешься…

— Заграничные паспорта нужны, — сказал Клим.

— Будут, — кивнула Янка.

— И виза, — добавил Чингиз.

— Все будет! — Ее уверенность заражала.

— Штаты так Штаты, — заключил Клим.

Мысленно он уже садился в самолет.

Видок у Янки — секс-бомба. Дорогой песцовый полушубок, короткая юбка — и это в десятиградусный мороз. Сапоги-ботфорты на высоких каблуках — писк моды. Выглядит эффектно — не вопрос. Но самое главное, не узнать ее. С помощью самого обыкновенного грима изменила свою внешность. Теперь она не шатенка, а серебристая блондинка — соответствующий парик на ней. И личико блядское. Дешевая улыбка, глупый взгляд. Попробуй скажи, что в ней самый настоящий дьявол сидит. Нужно обладать большой фантазией, чтобы разглядеть в ней хищницу, хладнокровную убийцу.

Янка вышла из турагентства, села в машину.

— Ну очень мне хочется побывать в США, — непонятно, к кому обращаясь, протянула она.

— Что скажешь? — спросил Клим.

— Да все вроде бы в порядке. Лицензию показали, глаза у тетки честные… Не думаю, что липа. Хотя точно сказать не могу. Может, все-таки кидалово…

— Ничего, проверим… Директора видела?

— Да, мельком… И фамилию с таблички срисовала. Музыкин Ярослав Юрьевич…

— Узнаешь?

— Ха!..

Часа через два из конторы вышел мужчина в дорогой дубленке. Солидный дядька. Важный взгляд, строгая осанка, степенная походка. Он сел в красную «Ауди». Приличное авто, явно не с какой-то германской свалки в Россию перегнали.

— Наш клиент, — сказала Янка.

И направила машину вслед за иномаркой.

Не первой молодости у них «семерка». Чуть ли не вся их рублевая масса ушла на тачку. Хренова инфляция. Но деревянных не жалко. Все равно скоро за бугор. С баксами. И за баксы.

Они проследили за Музыкиным. Дом в Марьиной Роще, четвертый этаж, четырехкомнатная квартира. Что за бронированной дверью — вопрос. Не ломиться же Климу вслед за мужиком. Еще не время…

Утром следующего дня они снова были во дворе этого дома. Улыбка искривила губы Клима, когда он увидел жертву. Директор вел за руку мальца лет шести.

— В садик его ведет, — решила Янка.

И не ошиблась.

Музыкин усадил ребенка в машину. И повез его в детский сад. Дальше — просто. Янка пошла — узнала, в какой группе малыш.

Директор турагентства уехал на работу. А Клим, Чингиз, Янка остались возле детского сада

— Старший лейтенант милиции Яремчук, — представился Клим. — Московский уголовный розыск…

Он показал «корочки» с золотым тиснением. Но раскрывать их не стал. Потому что пусто там. Ни фотографии, ни печати. Таких «корочек» навалом на любом рынке.

— Да, я вас слушаю, — напряглась воспитательница.

Поверила тетка в то, что он мент. Янка поколдовала над ним. Загримировала, изменила внешность. Да и самому поработать пришлось. Боевой ментовский задор в глазах, лицо мужественного патриота. И ведь получилось такую картинку нарисовать.

— Мне нужен сын Музыкина Ярослава Юрьевича…

— Сереженька?

— Да-да, он, — кивнул Клим.

— А что случилось?

— Очень неприятная история. Дело в том, что Ярослав Юрьевич арестован по подозрению в убийстве…

— Не может быть! — В глазах женщины появился интерес.

Уже, наверное, представила, как будет трепаться своим подругам. Новость-то какая…

— Да, я понимаю, вы удивлены. Дело в том, что Ярослав Юрьевич и на нас произвел впечатление положительного человека… В общем, мне нужно допросить Сережу…

— Допросить?

— Ну, не допросить… Просто поговорить… Вот здесь, в раздевалочке, пару минуток… Я вижу, вы сомневаетесь?

На лице у женщины и сомнение, и озабоченность. Не нравится ей что-то в просьбе Клима. Поэтому надо давить на психику.

— Да нет, не то чтобы сомневаюсь…

— Я все понимаю… Запишите, пожалуйста, или запомните номер телефона, по которому вы можете позвонить в мой отдел…

— Зачем?..

— Чтобы убедиться в моей правомочности. «Правомочность…» Слово-то какое…

— Да нет, что вы, я вам верю, — замахала руками женщина.

— А я настаиваю… — С умным видом Клим продиктовал ей номер.

— Ну раз так, я позвоню…

Воспитательница исчезла. В раздевалке никого. Только Клим и Музыкин-младший.

— Дяденька, а что с моим папой? — спросил мальчик.

— В машине он. Тебя, малыш, ждет. Пошли, я тебя проведу…

— Да, дяденька, пошли…

Без верхней одежды, в комнатной обуви Музыкин-младший пошел за ним. На улице Клим подхватил его на руки. Никто не остановил его. И только когда он усадил пацана в машину, откуда-то издалека послышался голос.

— Подождите! — кричала воспитательница. В ответ Клим только рассмеялся. Янка ударила по газам — машина с места взяла в карьер.