Возвращение пираньи - Бушков Александр

Увы, дальнейшее повествование было лишено самой элементарной логики, – Мюнхгаузен то заверял, что не единожды пивал со страшным генералом кофий, а то и пиво, то, решительно себе противореча, утверждал, будто Чунчо приезжал на фазенду исключительно под покровом темноты, в парике и темных очках, причем бдительная охрана тут же пристреливала на месте всякого, имевшего неосторожность узреть верного сподвижника хефе. Осушив еще пару фужеров, он окончательно потерял нить повествования – и, опять-таки совершенно по-русски, начал заковыристо врать, будто служил при доне Астольфо в гвардии – девятая кавалерийская, слышали? На самом деле, конечно, не было никаких коней, это старинное название... и принимал из его рук орден.

Осторожными расспросами Мазур быстро установил, что этот «гвардеец» совершенно не разбирался в оружии и военной технике, и тут уж все стало ясно. Однако высказывать свои мысли вслух он, понятное дело, не стал – к чему огорчать милейшего старичка? Быть может, это у него единственная отрада в жизни – кормить случайных попутчиков увлекательными байками...

Так они и сидели в совершеннейшей идиллии – Мазур умеренно попивал пиво, все еще не прикончив вторую бутылку, а вконец рассолодевший Сеньор Мюнхгаузен, такое впечатление, вот-вот собирался заявить, что генерал Чунчо – это он сам и есть. По крайней мере, пара его последних фраз определенно служила мостиком к этому сенсационному откровению...

И Мазур с любопытством ждал, когда же старикан возьмет на душу грех самозванства.

Так и не дождавшись, стал придумывать подначивающие вопросы, способные еще более разгорячить фантазию собеседника. Потом тренированным ухом разобрал новые оттенки в слабом, едва долетавшем до обеденного зала ворчании дизелей. Положительно, корабль замедлял ход. Чтобы проверить, Мазур уставился в окно. Так и есть: косматая, словно бы вспененная стена леса уже не проплывала мимо – замерла. Раздался громкий, пронзительный скрежет якорных цепей по обоим бортам.

Ольга не вошла – влетела, белые брюки прямо-таки свистели, словно широченные клеши драпающего от патруля морячка. Прямиком направилась к Мазуру:

– Можно с тобой посоветоваться?

Некогда было радоваться, что они и на трезвую голову перешли на «ты» – очень уж встревоженное, озабоченное у нее лицо...

– Конечно, – сказал Мазур.

– Пойдем.

Торопливо бросив извинение Сеньору Мюнхгаузену, Мазур поспешил за девушкой, спросил на ходу:

– Что-то случилось?

– Да как сказать... – бросила она, не оборачиваясь.

Буквально втолкнула Мазура в свою каюту, захлопнула за ним дверь, уставилась потемневшими от злости глазищами:

– Мой ноутбук пропал.

– Когда?

– Не знаю. Вчера вечером, перед балом, во всяком случае, был на месте. – Она распахнула дверцу белоснежного подвесного шкафа и продемонстрировала пустую полку. – Вот здесь он и стоял.

– А ты, часом, не ошиблась? Хорошо помнишь?

– Карахо^[22], я еще не склеротичка! Именно сюда я его и ставила – только в этом шкафчике высокий бортик, даже если корабль здорово качнет, ни за что не вывалится. Везде уже смотрела – ни следа...

– Стюарды шалят? – вслух предположил Мазур. – Или кто-то с кормы под шумок решил поживиться у белых сахибов?

– Ерунда, – отрезала Ольга. – Вон кольцо, на столике. Между прочим, бриллиант в шесть каратов. Вчера я его на бал не надевала, любой воришка в первую очередь цапнул бы побрякушку... и деньги, а они на месте...

– Значит, в Барралоче так и не позвонила?

– Ты удивительно догадлив... Говорю же, со вчерашнего вечера до него не дотрагивалась...

– Послушай, что-то мне это не нравится, – тихо сказал Мазур. – Нужно позвать Лопеса и Мигеля...

– Я об этом в первую очередь подумала, – сказала Ольга. – Только их в каютах нет, а где они, неизвестно. Вполне могли полезть в трюм, от Лопеса этого можно ждать...

– От Мигеля тоже, – кивнул Мазур. – По-моему, следует...

– Раrе, mаnоs аrribа!^[23] – раздался одновременно со стуком распахнувшейся двери истошный вопль.

Смысл вопля остался для Мазура темен, но, поскольку его наглядно иллюстрировали два ствола, нацеленные на них с Ольгой, долго гадать не приходилось...

– Р-руки, мать вашу! – рявкнула Мэгги уже на английском, скользнула в каюту, встала у стены, держа «вальтер» с глушителем довольно-таки умело. – Кому сказано?

Мазур медленно поднял руки на уровень плеч.