Возвращение пираньи - Бушков Александр

– Ну, знаешь ли, у Екклезиаста есть и нечто весьма даже противоположное, – сказал Мазур с авторитетным видом, хотя не смог бы подробно процитировать услышанное от Ольги.

– Верно, – сказал Кацуба. – Однако там нет ничего, противоречащего другой мудрости: «Все, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости».

– Навострился, – беззлобно проворчал Мазур. – Хоть в богословы записывай.

– Насчет богословов не знаю, – серьезно сказал Кацуба, – но пару лет назад бродил я по здешним южным департаментам в личине шизанутого проповедника – попадаются такие в глубинке – и была ситуация, когда знание Библии не просто выручило, жизнь спасло... Оденься-ка в темпе. Я понимаю, мыслями ты еще в объятиях Беатриче, но дела повернулись так, что срочно нужно поработать... Пока все спят, мало ли...

Мазур прыгнул в штаны, быстренько зашнуровал ботинки. Потянулся за кобурой, но Кацуба остановил:

– Нет нужды. Нам пройти-то три шага...

Он вышел первым, прислушался – тишина, только вода шумит в душевой, – наискосок пересек узкий коридор и отпер дверь номера кошачьего антиквара.

Хозяин именно там и находился – связанный по рукам и ногам со всем умелым старанием, с надежным кляпом во рту. Судя по доступной для обозрения части лица, настроение у Фредди было прескверное, как у любого на его месте.

Не задавая вопросов, Мазур присел в углу. Кацуба тихо сказал:

– Я тебе не буду подробно объяснять все, с самого начала. Слишком долго. Короче говоря, в определенный момент стали зарождаться подозрения. Подозрения со временем перешли в уверенность, не осталось недомолвок, пришлось срочно принимать меры... Гляди. Это в ящике было, там двойное дно, сверху кошки, а в тайнике – очередной изыск Силиконовой долины...

Осмотрев черный предмет размером с книгу, с кнопками, парой маленьких дисплеев и черной шишечкой выдвижной антенны, Мазур с пониманием кивнул:

– Рация, а?

– Скорее радиотелефон, – кивнул Кацуба. – Спутниковый, отличный. Я с собой не стал волочь много шпионских штучек – мало ли что, не стоит зря рисковать, – но парочку полезных приспособлений прихватил. Вчера подсадил ему микрофон и вдоволь послушал, как он связывается с начальством, докладывает о нашем прибытии, просит дальнейших инструкций – причем, заметь, на довольно чистом и грамотном английском, без этого плебейского косноязычия, которое несколько дней демонстрировал... Увы, не было возможности слушать ответы – вот этот кругляшок к уху прикладывается, а микрофон встроенный... Как он совал баксы Бедуину, я видел своими глазами, и отрубите мне голову, но речь определенно шла о том, чтобы тебе что-нибудь сломать...

– То-то он мне так упорно целил по ключицам... – сказал Мазур.

– Вот именно. Какой из тебя подводный пловец со сломанной ключицей, вывихом или сотрясением мозга? Тебе объяснять, кому это больше всего нужно, или сам догадаешься?

– Сам, – угрюмо кивнул Мазур.

– Такие дела. – Кацуба извлек из внутреннего кармана пятнистой куртки «вальтер» с глушителем, подошел к пленнику и выдернул у него изо рта кляп. – Теперь можно поговорить.

– А он...

– Успокойся. Не будет он орать. Он профессионал, вроде нас с тобой, а с таким всегда приятнее иметь дело. Сам видишь, не орет благим матом, не ссылается на цепь роковых совпадений, не пробует себя выдать, скажем, за посланца ревнивого обожателя Ольги, который пустил за ней частного сыщика... Правильный клиент, уважаю. Такого и прихлопнуть приятно – а то до сих пор такая шпана лезла на мушку...

Мазур видел, как лоб Фредди мгновенно покрылся крупными каплями пота. Кацуба с циничной ухмылочкой поинтересовался:

– Друг мой, а почему бы вам не заявить нечто вроде: «Не дурите, парни!» А?

– Вряд ли это имеет смысл, – сказал Фредди. – Лично вас такая реплика остановила бы? Не думаю...

– Профессионал, – не без уважения сказал Кацуба. – Толковый, рациональный. Ведет себя достойно, хотя еще не понял, будем мы его кончать или нет...

– Простите, а зачем? – Улыбочка у Фредди была все же кривой, вымученной, что в его ситуации вполне понятно и даже простительно. – Вы же не любители. В разведке убийство – всегда крайняя мера. Я пока не вижу причин, по которым ее следовало бы ко мне применить. В конце концов, на ваши жизни никто не посягал. Вам могли и нанести определенный вред, согласен, но убивать вас никто не собирается. Не столько из гуманности, сколько из упомянутого вами же рационализма. Два убитых дипломата – перебор... Можно, конечно, залегендировать правдоподобную ситуацию – скажем, вы передавали герилье оружие и инструкции, погибли в случайной перестрелке, – но это требует времени, сил, серьезной работы... Гораздо проще вам воспрепятствовать, не более того...