Другие времена, другая жизнь - Перссон Лейф Г. В.

Тем временем Мартинес выполнила порученное задание с той элегантностью, которая создала ей репутацию незаменимого оперативника, причем проделала все непосредственно перед носом Хольт и Маттеи.

Хелена Штейн жила на Коммендоргатан на Эстермальме, недалеко от Карлаплана. Увидев ее машину у подъезда, Мартинес тут же составила план действий.

— Останови машину, — сказала она Хольт, — прямо здесь… Нет, дерни еще немного, чтобы видеть ее подъезд. А я попробую провернуть это дело побыстрее, чтобы нам не торчать тут целый день.

— Хорошо-хорошо.

Когда ты только начинала учиться в школе полиции, я уже работала в розыске, подумала Хольт. За кого ты меня принимаешь?

Мартинес вышла на тротуар, и, когда она поравнялась с машиной Штейн, произошло сразу два события — ни Хольт, ни Маттеи так и не уловили, как их подруге удалось все провернуть. Во-первых, на крыше машины появилась пустая пивная банка, а во-вторых, завопила сигнализация.

Примерно через минуту из подъезда вышла женщина лет сорока — было ясно, что выйти ее заставила орущая сигнализация. Она посмотрела по сторонам, потом заметила банку на крыше машины, покачала головой, отключила завывания и осторожно сняла банку.

— Рекорд скорости побит, — довольно сказала Мартинес с заднего сиденья, куда она проскользнула несколько секунд назад.

Хелена Штейн… — подумала Хольт со странным чувством. Она никогда раньше ее не видела. Красивая спортивная женщина, сорок два года — как и ей самой, и так же, как и она, выглядит моложе своего возраста. Густые рыжие волосы собраны в узел на затылке. По-видимому, собирается на природу: джинсы, кроссовки на толстой подошве, клетчатая рубашка, куртка накинута на плечи, наверное, держала ее в руках, когда сработала сигнализация. Красивая, дорогая, скромная одежда, подумала Хольт, я на такую могу только любоваться. Законопослушная гражданка: не выбросила банку в канаву, а отнесла в урну у пешеходного перехода, примерно в двадцати метрах от подъезда. Быстрым шагом вернулась и скрылась в дверях.

Надеюсь, я не права, подумала Хольт. Мысль была неприятна, и она постаралась ее отогнать. Попрошу без глупостей, Анна, сказала она себе.

— Вот и все, — пробормотала Мартинес. — Пойду оприходую наживку. Обкрути квартал и захвати меня у следующего перекрестка.

Она потрепала Хольт по плечу, вышла из машины, остановилась на секунду у перехода, глянула в обе стороны, как бы убеждаясь, что машин нет, пересекла улицу и исчезла за углом.

— Линда — феномен, — вздохнула Маттеи. — Она могла бы работать ведьмой.

Заказать закуску Юханссону не разрешила жена, объяснив почему.

— Мне наплевать, сколько калорий ты сжег, пока мы гуляли, — сказала она. — В этом нет никакого смысла, если ты после этого собираешься набить желудок икрой и картофельными оладьями — и это только закуска!

— Только не рыбу, ну пожалуйста! — попросил Юханссон, склонив голову набок и пытаясь принять вид маленького мальчика, выросшего в густых лесах на север от Несокера в провинции Онгерманланд.

— Можешь взять говядину на гриле и отварную картошку, — разрешила Пиа, читая меню. — Как тебе?

— А что плохого в картофельном гратенге? — спросил он жалобно.

Гратенг, его любимая запеканка с сыром, куда вкуснее вареной картошки, подумал он.

— Тебе это вредно. А поскольку я тебя очень люблю, то стараюсь оградить от всего, что вредно. Мы в этом смысле с тобой очень похожи, — неожиданно заключила она, не отрывая глаз от меню.

— Ну хорошо, — великодушно согласился Юханссон. — Мясо на гриле, вареная картошка и большая кружка крепкого пива.

— А что плохого в легком пиве? — возразила жена. — А еще лучше — выпей воды.

— Прекрати, женщина, — сурово произнес Юханссон, — а то закажу шесть кружек.

— Ладно-ладно. Себе я возьму рыбу.

— Не возражаю.

Бабы, подумал он.

Они вернулись в управление. Мартинес с полиэтиленовым пакетом, где лежала драгоценная пивная банка с отпечатками пальцев Штейн, тут же помчалась в криминалистический отдел.

Маттеи засела за компьютер, а Хольт, прежде чем решить, как действовать дальше, задумала выпить еще чашку кофе. Мысли ее по-прежнему вертелись в странном и неприятном для нее направлении.

Допустим, мы правы, Эрикссона убила она, рассуждала Хольт. И что мы теперь делаем? Мы собираемся стереть ее в порошок, искалечить ей жизнь — и все из-за Эрикссона? Что десять лет назад сказал про него вахтер в Центральном статистическом управлении? Не человек, а гнида, дерьмо, причем выдающееся. Теперь она увидела Хелену Штейн… Определение вахтера к ней никак не подходило.