Другие времена, другая жизнь - Перссон Лейф Г. В.

— Наверняка шантажировал, если подворачивалась возможность и он был уверен в собственной безопасности.

— Шпион, проныра, шантажист, — подвел итог Ярнебринг.

С ним бы я точно не хотел делить комнату, решил он.

— У меня есть приятель, — размышляя вслух, сказал Ярнебринг. — Даже не приятель, а лучший друг. Много лет назад мы сидели с ним в одном кабинете. Много чего было, но сейчас не будем об этом…

— Я даже могу предположить, о ком идет речь, — перебила Хольт. — Ребята из патруля называют его Мясник из Одалена. Обер-интендант полиции Ларс Мартин Юханссон.

— Народ много чего болтает, — заметил Ярнебринг. — Знаешь, чем он знаменит?

— Нет, — призналась Хольт. — Я вся внимание.

— Он всегда знает, как, что и почему. Иногда даже жутко становится.

— Так что же мы ждем? — спросила Хольт и кивнула на телефон. — Позвони и попроси прийти.

Бога встретить никогда не поздно, подумала она. Если все, что она слышала о Юханссоне, правда, то сейчас самое время для такой встречи.

— Не знаю… — сказал Ярнебринг. Неплохо бы, конечно, доставить себе удовольствие посмотреть на рожу Бекстрёма, подумал он. — Когда речь идет об убийстве, Ларс Мартин всегда говорит одно и то же: наплевать на мотив.

— То есть, если я правильно поняла, мотив преступления не важен, — с удивлением изменила Хольт формулировку, чтобы не оставлять места для сомнений.

— Именно так. Ларс Мартин говорит, что мотив либо ясен сразу, либо настолько безумен, что вычислить его нет никакой возможности, сколько бы ты ни ломал голову. Однако и в том и в другом случае мотив неинтересен. Ларс Мартин говорит, что мотив — это вроде вишенок на торте. Суд может, конечно, если так уж необходимо, воткнуть эти вишенки, но торт должен быть к тому времени испечен. Полиции мотивы не нужны. Они нужны в детективах, сериалах и прочей дряни.

— Что-то уж слишком просто, — возразила Хольт, слегка смутившись. Она, как завороженная, смотрела как минимум два полицейских сериала.

— Ларс Мартин и сам на редкость прост, — довольно улыбнулся Ярнебринг. — Это меня и удивляет. Я имею в виду его башку. Ларс Мартин всегда прав. У нас за эти годы было не меньше двух десятков подобных дел, и я не могу припомнить ни единого случая, где бы он ошибся.

— Но? — сказала Хольт, ожидая продолжения.

— Именно в этом случае, я думаю, его теория неверна.

— Что ты имеешь в виду?

— Что я имею в виду… Мне вдруг пришло в голову, что в нашем случае, если бы мы поняли мотив, мы бы нашли убийцу. Просто и естественно, как два пальца облизать. Поехали бы и повязали.

— Ты так считаешь?

— Йес, — сказал Ярнебринг. — И знаешь, что самое поганое?

— Откуда мне! Расскажи.

— А вот что: я почти уверен, что мы уже сталкивались с убийцей, только попросту проморгали.

— Но никого же нет! Не Веландер, не Тишлер, не уборщица…

— Кто-то есть. Только мы его не видим. Просто, как тыква.

16

Среда, 13 декабря 1989 года

В отделе тяжких уголовных преступлений отмечали Люсию^[23] в полном соответствии с традицией и — тоже в соответствии с традицией — остаток дня никто толком не работал. За исключением неутомимой Гунсан за компьютером все попрятались по своим кабинетам.

Служебное усердие оставляло желать лучшего и в следственном отделе — нельзя сказать, чтобы работа там кипела. Ярнебринг с утра был бодр, но потом исчез, объяснив, что должен «помочь кое в чем ребятам».

В помещении отдела оставалась только унылая Хольт. У Нике в садике тоже праздновали Люсию, а она была вынуждена сидеть в конторе. За неимением более интересного занятия она копалась в ящике с записными книжками, фотоальбомами и прочими бумагами Эрикссона.

Если убийца где-то тут и присутствует, то хорошо замаскировался, кисло подумала она, вспомнив слова Ярнебринга. Самое простое было бы просмотреть эти бумаги с кем-то, кто знал Эрикссона, подумала она, и, поскольку следствием руководит Бекстрём, известный педантичным соблюдением полицейского этикета, ей придется ему позвонить.

Бекстрём пробурчал с неудовольствием — его мысли явно были заняты чем-то другим, — что она может заниматься любой чушью, он мешать не станет. Ему, Бекстрёму, уже давно все ясно, но если ей этого недостаточно…

— Не забудь посмотреть энциклопедию на букву «а», — добавил он.