Нежные листья, ядовитые корни - Михалкова Елена

На это потребовалось пять лет терапии. Зато по истечении этого срока Анна с чистой душой выкинула все упаковки таблеток, занимавшие шкафчик в ванной комнате.

Теперь она умела защищаться своими силами – и никто не назвал бы ее больше Шизой.

После долгих бесед с психологом они решили, что сосредоточенность на внешней «броне» – самый подходящий способ чувствовать себя в безопасности, пусть весьма своеобразный, но зато работающий. До нынешнего утра Анна была уверена, что ее защиту практически невозможно разрушить.

И не учла только одного: что она может оказаться в ситуации, когда на ней не будет одежды.

Услышав о сауне, Анна отвернулась, чтобы никто не увидел ее лица. Если бы она не знала Рогозину так хорошо, то подумала бы, что этот удар направлен конкретно против нее.

«Но ведь на самом деле я ее совсем не знаю. Эта женщина и Светка Рогозина из нашей школы – два разных человека».

«Довольно паранойи! Даже если твоя мания величия оправдана, получить доступ к медицинской карте – выше ее возможностей».

Звучало убедительно. Пожалуй, Рогозина действительно забронировала сауну для их посиделок без всякого умысла.

Но все это не отменяло того факта, что не в силах Анны было сохранять спокойствие, оставшись голой в компании восьми человек. Купальник не в счет.

Однако, подумав, она нашла выход. Во-первых, оставила цепочку – память о бабушке, ниточка, связывающая ее с любящими людьми. Анна ощущала ее как гибкий теплый луч, прильнувший к шее.

Защита номер один.

Тонкое кольцо со змеей. Глаз у змеи – рубин. Кольцо они купили вместе с мужем во Франции в лавке антиквара. Анна примерила его просто так, из чистого любопытства. Но змейка обвила палец, подмигнула алым глазом – и Илья, посмотрев на лицо жены, без единого звука выложил круглую сумму. С тех пор Анна почти никогда не снимала кольцо. У кого-то есть охранная собака, кто-то доверяет совам… А ее тотем – гадюка.

Защита номер два.

А третий оберег оказался совсем уж смешным. Может, потому и работал. Анна ухитрилась, провозившись целый вечер и исколов пальцы иголкой, зашить в шов купальника тонкую гибкую веточку ивы, сорванную в парке.

Хлыст.

Скрючившись под тусклым торшером в двенадцатом часу ночи, Анна вдруг увидела себя со стороны – и расхохоталась. Сидит взрослая тетка, глава целого аналитического отдела, – немаленького отдела, хотелось бы заметить! – и вставляет в трусы ивовый прутик. Ну не Шиза ли ты, Липецкая, после этого?

Но она вспомнила слова своего врача и мысленно повторила главную заповедь: «Не будь сама себе врагом!»

Делай то, что считаешь нужным.

И все-таки ее защит не хватило: она ввязалась в лишний, бессмысленный спор. Это выглядело глупо, и, застегнув последнюю пуговицу под горлом, Анна поклялась себе не повторять ошибок.

Первым человеком, которого она увидела, спустившись в бар, оказалась Маша Елина.

– Ты? – Анна не смогла сдержать удивления. – Я думала, ты давно уехала!

– Светка позвонила, – просто ответила та. – Сказала, что хочет прилюдно извиниться и кое-что объяснить. Вот я решила остаться.

Анна нахмурилась.

– Что? – не поняла Маша. – Что-то не так?

– Да нет, все так… – Анна не совсем была уверена, что это правда. – Просто…

«Просто мне Рогозина сказала совсем другое».

В дверях показались Ира Коваль в джинсах и рубахе, роковая Белла с губами вампирши и Савушкина, одетая до такой степени скромно, что это выглядело бесстыдством. Маша никогда не могла понять, как у Любки так получается, но самое длинное платье на ней развязно намекало, что под ним игривое кружевное белье с секретиками.

Подошла молчаливая Мотя, избегавшая встречаться взглядом с кем-либо, включая Машу. Саша Стриж выступила из темноты, по-прежнему бледная, как утопленница. И последней в маленький, тускло освещенный зал влетела, дробно стуча каблуками, Анжела Лосина.

– Что пьете, девочки? Кто угощает?

Круглые глазки без малейшего смущения оглядели собравшихся.

Ей не ответили. Все напряженно ждали.

В половине седьмого Анна демонстративно взглянула на часы. Без двадцати семь Савушкина позвонила в номер Рогозиной, но ей никто не ответил.

– А зачем мы вообще ее ждем? – спросила Саша, ни к кому конкретно не обращаясь.

– За бизнес перетереть! – радостно сообщила Анжела.

Все уставились на нее.

– Какой еще бизнес? – хмыкнула Коваль.

– А я не знаю, мне откуда знать-то! Я вообще-то в бассейн пойти хотела, а то тут у некоторых приступы случаются… – Анжела покосилась на Машу. – Припадки лечить надо, между прочим!

– А вот глупость неизлечима, – пробормотала Савушкина.

Но Лосину это не смутило.

– Короче, я уже купальник напялила. А тут звонит Светка, говорит, бизнес решила забабахать, без меня ей никак. Ну, я и прискакала. Человека-то хорошего всегда выручить надо!

– Слушай, Лось, – страдальчески сказала Любка, потирая лоб. – Ты, конечно, индивидуум той еще альтернативной одаренности. Но даже тебе должно быть понятно, что никаких бизнесов Рогозина с тобой вести не будет.

– А это мы еще посмотрим. Завидуешь, Сова, что не пригласили в дело?

– Нет никакого дела.

– Мне Света сказала, что хочет извиниться, – подала голос Маша. – Хотя извиняться стоило бы мне. Я б уехала, честно говоря… Но она так просила…

– Непривычно как-то, – промямлила Мотя.

– В каком смысле? – обернулась к ней Саша.

– Ну, как будто в ней совесть прорезалась.

– Вот уж в самом деле непривычно, – усмехнулась Анна. – Лично меня заманили сюда обещанием удивительного сюрприза.

– Может, сюрприз в том, что она не придет?

– Мне обещали кое-что показать, – буркнула Ирка. И она, и Савушкина сидели с такими сумрачными лицами, что на их фоне Белла Шверник выглядела сияющей Белоснежкой.

– В общем, каждую из нас сюда заманили чем-то притягательным, – подытожила Маша. – Я купилась как дура.

– Все купились, – бросила Сова.

Женщины замолчали. Маша следила за минутной стрелкой огромных часов в виде головы Чеширского кота, висевших сбоку от бармена. Кот многозначительно ухмылялся.

– Короче, так! – Коваль стукнула по столу ладонью – чашки подпрыгнули и шарахнулись от нее. – Я пошла отсюда.

– Я, пожалуй, тоже.

Маша поднялась.

– Зайду к Светке на всякий случай, мало ли, может, она проспала, а телефон отключен.

– Можно я с тобой? – Мотя опасливо покосилась на Кувалду с Совой. Любка послала ей самую сладкую улыбку, от которой даже Машу передернуло.

– Пойдем, конечно!

– Давайте все пойдем, – предложила Анна. – Глупо здесь сидеть.

В конце концов в баре осталась одна лишь Анжела. Похоже, она верила, что обскачет всех, если дождется Рогозину в условленном месте.

– Двести один, – вслух отсчитывала Мотя номера на двери, – двести три, двести четыре… Двести шесть!

– Абырвалг, – зло бросила Любка. – Ты еще на заборе надписи прочитай!

Мотя немедленно спряталась за тонкую спину Саши, а Маша удивленно взглянула на Савушкину. Что это с ней? Или в этом отеле водятся духи дрязг, которые заставляют людей кидаться друг на друга на ровном месте?

Она постучала, но никто не отозвался. Еще раз – с тем же результатом.

– Возможно, Света принимает ванну! – обвиняюще заметила Белла.

– Возможно, у Светы реактивный понос, – злобно буркнула Коваль.

– Тебе, Ира, в принципе доступно понимание эвфемизмов? – поинтересовалась Шверник.

– Встречный вопрос: а тебе, Шверник, в принципе доступно, когда чужой кулак в твоем родном носу?

Белла на всякий случай отодвинулась. Как и все остальные, она не верила всерьез, что Коваль действительно может ее стукнуть, но перестраховаться не мешало.

– Ну что, давайте расходиться… – вслух сказала Маша. – Света нас покинула.

Мотя, которая до этого времени старалась скрыться за Сашей, внезапно высунула шею, как черепаха из слишком маленького панциря:

– А если дверь открыта?

И тут же спряталась обратно.

– Открыта? – задумчиво переспросила Маша. – С чего бы это…

Она нажала на ручку двери, и та с тихим скрипом подалась.

– Ой! – Маша по инерции сделала шаг через порог. – Света! Ты тут? Извини, мы стучали!..

– Это вообще-то номер люкс! – строго сообщила всем Шверник.

– Да ладно! А мы-то думали, сортир типа «придорожный».

– Твое чувство юмора хромает, Ира.

– Щас ты сама у меня хромать будешь.

– Да замолчите вы обе!

Машу подтолкнули в спину, и вся компания, гомоня и переругиваясь, ввалилась в двести шестой номер. Несколько секунд все оглядывались…