Те же и Скунс - Милкова Елена

– Нету дискеты.

– То есть?

– Потеряли…

– Кто потерял? – грозно осведомился Каширин, забыв, что сам минуту назад призывал не искать виноватых.

– Да он же и потерял, – снова кивнул на Валерия Александровича Рудаков. – Сунул в общую коробку, ну и на ней, естественно, тут же какие-то данные заархивировали…

– Что ж вы так, Валерий Александрович? – повернулся Каширин.

– И не позвонил, не зашёл, – сокрушённо покачал головой Рудаков. – Даже сегодня не заглянул…

Вот тут терпение Жукова лопнуло окончательно и бесповоротно. А надо сказать – тот, кто вольно или невольно доводил его до подобного состояния, в следующий раз остерегался. Ибо если Жуков чувствовал за: собой правду, то шёл уже напролом и ничьими больными мозолями не интересовался.

– Моя дискета, – проговорил он звенящим от напряжения голосом, – была с соответствующей этикеткой: «ПРОЦЕСС. Программа демонстрации и исследования регулятора гидроагрегата в различных условиях». Синим фломастером. Сантиметровыми буквами. Я её в директорский сейф должен был запереть?

– Валерий Александрович, – сказал Каширин.

– И защищена была от записывания!.. – упрямо повысил голос Жуков. – Всякими способами. В том числе ма-аленьким таким переключателем в уголке. То есть я всё понимаю, за чистой далеко руку было тянуть. Естественно!.. Ну и автор, опять же, то ли на Луне, то ли в Антарктиде живёт, на связь выйти никакой нет возможности… Хорошо, пойдёмте посмотрим, что там и как у вас зависает! Прямо сейчас. Пойдёмте, Павел Георгиевич? Евгений Германович? Я, кстати, копию эталонной дискеты с собой захватил…

– Ближний свет – вниз, потом на пятый этаж… – проворчал Рудаков. Жуков интриганом был никудышным, но то, что начлаб пытался спасти лицо, просто-таки бросалось в глаза. – Давайте вашу дискету, посмотрим, как с неё у нас пойдёт…

– Не дам! – Валерий Александрович сдёрнул очки и сунул в карман. – Чтобы на ней ещё какую-нибудь леталку-стрелялку заархивировали?.. – Рудаков уже начал разводить руками – о чём, мол, толковать при таком подходе к делу, – но Жуков стремительно ткнул пальцем в сторону укрытого полиэтиленом компьютера в углу кабинета: – Эта штука фурычит?..

– Ну-ка, ну-ка… – Каширин снова лихо прокатился на кресле и сунул вилку в розетку. Жуков уселся за клавиатуру и почувствовал, как дрожат руки. Он вытащил из кармана очки и стал протирать их краем рубашки, ожидая, пока машина запустится.

– Эмблему завода видите? А меню видите? – неслось в полуоткрытую дверь кабинета несколькими минутами позже. – Ну и объясните мне, что тут непонятного? Что я тут вашим юным дарованиям недообъяснил?.. Какую станцию будем смотреть? Братскую, Саяно-Шушенскую, Зейскую, Усть-Хантайскую, Нурек-скую? А регулятор? Изодромный, пропорционально-интегральный, с производной? Параметры настройки? Или от предыдущего опыта сохранённые?.. Теперь давайте заказывайте процесс! Сброс нагрузки? Хорошо, сброс… Bcё видно? Да, вот эта красненькая… Принтер есть в хозяйстве? Ах, унесли!.. Потом будете говорить, что опять я результаты распечатывать не научил?..

Ещё через полчаса, всклокоченный и свирепый, с пятнами пота на спине и вокруг подмышек лёгкой рубашки, Жуков спускался по лестнице административного корпуса, мысленно кляня на чём свет стоит и Турбинный завод, и собственное невезение. И особенно Рудакова, которого по всей справедливости надо было бы утопить в нужнике. Больше всего Валерию Александровичу хотелось схватить свой временный пропуск, разорвать его на мелкие части и выбросить в урну. Этаким жестом благородного полисмена из американского боевика, бросающего свой значок шефу на стол. Он знал, конечно, что не сделает этого. Платили на ЛТЗ всё же неплохо. Гордость гордостью, но в колодец плевать…

– Валерий Александрович!.. – донёсся сверху голос Рудакова. – Валерий Александрович, погоди!..

– Что опять? – неласково спросил Жуков, остановившись. – Опять якобы зависает?

Евгений Германович догнал его и доверительно взял под руку.

– Да Бог с тобой, – проговорил он добродушно. – Сам видел, Паша от твоего «Процесса» прямо на уши встал. Голова ты, однако. Слушай, а переходи к нам насовсем? Вместо Гончаровой? Или оболтусов выгоню…

Жуков промолчал.

– Ну, это ты на досуге обдумаешь, – продолжал Рудаков. – У меня к тебе вот какое дело. Я говорил, что компьютер своему троечнику на день рождения приволок?.. Тут же, ясное дело, дружки из класса понабежали… В общем, отказывается он теперь русскими буквами печатать. Может, подъедем заодно уж ко мне домой, глянешь, что там пацаны натворили?

Жуков хотел сказать: «Деньги на бочку!», но язык, как и следовало ожидать, не повернулся. Отрыжки бескорыстного совкового воспитания.

– Поехали, – пробормотал он устало.

– На коммерческих основаниях, конечно, – поспешно заверил его Рудаков. – Сто тысяч устроят?

Квартира Владимира Матвеевича Виленкина была снабжена очень надёжной системой сигнализации. Не каким-нибудь примитивом, с которым спокойно справится головастый школьник, интересующийся электроникой. Известный в городе коллекционер полагал, что безопасность дорого стоит, но она того стоит, и признавал только высококлассное оборудование. Вдобавок и за технику, и за услуги «Эгиды-плюс», поставившей устройство, он заплатил не полностью, а только частично. Помог город в лице своего тогдашнего мэра, обожавшего культуру и всё к ней относившееся.

То есть ни единая живая душа не могла проникнуть в квартиру Владимира Матвеевича, кроме как с его ведома и позволения. А посему шаги в коридоре ему, скорее всего, примерещились. Такие спокойные, уверенные шаги. Материализованный кошмар богатого человека, вынужденного жить в смутное время в криминогенном районе.

Шаги… шаги! Домработница Клавдия Ивановна должна появиться завтра, племянник наведался позавчера… и запасных ключей у них не… Нет. Это только мерещится. Глюки, как выражается теперешняя молодёжь…

Когда распахнулась дверь кабинета, его хозяин быстро нажал незаметную кнопку под крышкой письменного стола. По этому сигналу из «Эгиды» должна была немедленно примчаться и спасти Владимира Матвеевича группа захвата. Последнее средство на случай, если какому-нибудь умельцу всё же удастся одолеть все три слоя внешней защиты…

Грабитель вошёл, и Владимир Матвеевич удивился его прямо-таки интеллигентному виду. Он-то, насмотревшись телевизора, ждал тупого жлоба с монтировкой в руках…

– Добрый день, Владимир Матвеевич, – приветливо поздоровался седовласый пришелец. – Как здоровье?

– Кто вы такой?.. – выдавил коллекционер. – Как вы..?

– Невежливо, Владимир Матвеевич, – улыбнулся незнакомец. – Не comme il faut…[7]

– Вы… вы…

– Нет Владимир Матвеевич, я сквозь стены пока ещё не прохожу. К сожалению. А по верёвке в окно – староват я, пожалуй… n'est-ce pas?[8]

Действительно, на вид говорившему было лет шестьдесят, если не больше. Однако смотрелся он хорошо – безупречно сшитый костюм, благородная седина, умные пронзительные глаза, руки с тонкими аристократическими пальцами… Этакий благородный отец из мексиканского телесериала…

Вот таких-то Владимир Матвеевич всю свою жизнь и боялся пуще всего. Грабитель-профессионал. Специалист по антиквариату. Эксперт по предметам искусства…

Ну срабатывай же, срабатывай, заветная кнопка!.. Вот сейчас на лестнице загремят шнурованные ботинки… или не загремят… группы захвата умеют действовать тихо…

Гость мягко улыбнулся.

– Приступим к делу, monsieur.[9] Насколько мне известно, вы располагаете уникальной коллекцией хрустальных печаток, и среди них есть действительно бесценные экземпляры. Итак, мне нужны личные печати следующих лиц: князя Ивана Алексеевича Мещерского, Дениса Васильевича Давыдова… Запоминаете? Генерала Дмитрия Александровича Самарина, актрисы Марии Николаевны Ермоловой, английского посла сэра Энтони Гентли, итальянского авантюриста Андреа Гримальди и Фёдора Семёновича Захарьина-д'Эсте… Эта последняя особенно ценна, не правда ли? На других печатках сей знаменитый петровский сподвижник зовется просто Захарьиным…

– Вы неплохо осведомлены… – Владимир Матвеевич выдавил из себя улыбку. Группа захвата наверняка уже выпрыгивала из подлетевшей машины..

– Ещё минутку внимания, – продолжал грабитель. – Монеты. Вы отдадите мне две римские монеты императора Веспассиана, потом любопытную монету, отчеканенную на Корсике в тысяча семьсот тридцать шестом году с надписью «Theodorix Primus Rex Insulae Uarsum», а также золотой дукат начала семнадцатого столетия. Пожалуй, достаточно… Остальное в вашей коллекции не стоит моего внимания… разве что…

Гость задумался, точно богатый покупатель в дорогом магазине. Владимир Матвеевич с ненавистью смотрел на преступника. Тот был прекрасно осведомлен и о том что находится в коллекции Виленкина, и о стоимости предметов. Откуда?.. Он безошибочно назвал самые ценные вещи, всё остальное вместе взятое стоило меньше…