Дом одиноких сердец - Михалкова Елена

– Какие Боровицкие? – с изумлением спросила она, отставляя в сторону чашку. – При чем тут Боровицкие?

Бабушка Никиты замерла и тоже поставила чашку на стол.

– Ну как же… – осторожно начала она, поглядывая на дочь. – Вы же сами только что согласились, что поступили нехорошо… Нет, конечно, завещание, я не спорю! Но все-таки речь идет не о тарелках и чашках… не о коврах, в конце концов. Речь идет о жилье. Даже, я бы сказала, – о жилище!

– Откуда вы знаете про завещание? – резко спросила Даша.

– Да все знают про завещание! – воскликнула Инна Иннокентьевна. – Нет, вы все-таки меня удивляете. Неужели вы думаете, что в нашей семье могут быть тайны? Тем более – от меня?

– Да при чем тут ваша семья? – не выдержала Даша. – Вы что, издеваетесь?

– А вы считаете, что семья – это когда только по крови? Ни-че-го подобного! – Инна Иннокентьевна помахала перед Дашиным носом толстым пальцем. – Если моя дочь выбрала Олега, значит, он – тоже моя семья. А свою семью я привыкла защищать!

– Мама! – не выдержала Ирина.

– Нет, ты помолчи! Если она, – последовал кивок в сторону Даши, – не понимает, так я объясню. Сначала, видишь ли, соглашалась, а как дошло до дела, так ей ничего не понятно.

– Ваша вторая дочь замужем за Олегом Боровицким? – переспросила Даша, начиная что-то понимать.

– Вот, видишь, – Инна Иннокентьевна ткнула в Дашу пальцем, обращаясь к дочери, – уже делает вид, что не понимает! Да, представьте себе, Дарья Андреевна, Олег – муж Наташи. Между прочим, у них и сынок уже взрослый, в институте учится. А вы их семью лишаете самого необходимого – квартиры!

«Хватит, – решила Даша, неуклюже выбираясь из-за столика, – все уже слишком далеко зашло».

– Нет, а куда это вы собрались? – крикнула Инна Иннокентьевна, пока Даша торопливо одевалась в коридоре. Она наконец тоже вылезла из кресла и догнала Дашу. – Мы с вами по-хорошему поговорить хотели, а вы, значит, ни в какую, да?

– Я вас убедительно прошу, – Даша первый раз за все время взглянула в глаза Инне Иннокентьевне, – больше со мной не говорить ни по-хорошему, ни по-плохому…

– Ах, вот она как заговорила… Тогда зарубите себе на носу – никаких ваших уроков больше нашему мальчику не нужно. Ирина!

Мама Никиты кивнула, не глядя на Дашу. Даша хотела что-то ответить, но передумала и молча вышла из квартиры. Вслед ей на лестничную площадку донесся могучий голос Инны Иннокентьевны:

– А про квартиры чужие можете и не мечтать! Воровка! Самая настоящая! Совесть бы поимела, дрянь!

В состоянии закипающей ярости Даша доехала до дома, взяла Прошу и быстро пошла в лесопарк. Пес, почувствовав настроение хозяйки, держался рядом, далеко не отбегал и время от времени искоса поглядывал на нее, словно проверяя: кипит? Даша кипела. Быстро идя мимо почти голых, без листвы, деревьев, огибая серый пруд, она выстраивала в голове свой обличительный монолог. Оставалось только определиться с адресатом.

«Как вы смеете? – заявляла Даша невидимому оппоненту. – Нет, как вы могли подумать, что… Это не просто хамство, это… Так на меня кричать! Я уж молчу про оскорбления! Нет, про оскорбления я не молчу, я…»

Даша оборвала монолог и остановилась. Вокруг было тихо. В лужах под ногами отражались ветки. Все ее возмущение испарилось, и осталось только нестерпимое желание заплакать от обиды. Ее оскорбили, ей отказали в занятиях, и все только потому, что она упомянута в завещании! Даше захотелось немедленно написать отказ от всех квартир в мире, лишь бы на ее пути больше не попадались Инны Иннокентьевны, Олеги, Глебы и им подобные. Самым обидным было то, что она чувствовала справедливость всех упреков. «Ведь квартира и в самом деле должна принадлежать детям… Получается, я просто пользуюсь ситуацией».

Даша пошла дальше, и Проша послушно засеменил за ней. Она шла, стараясь не вспоминать Инну Иннокентьевну, но слезы так и наворачивались на глаза. Ей вспомнился один случай. Когда Даша была маленькой, на нее накричала продавщица в магазине, неправильно рассчитавшая сдачу. Вместо ожидаемых бумажек девочка получила в руки одну мятую купюру и много мелочи. Монет было много, но вместе с тем было очевидно, что случилась какая-то ошибка, и Даша робко попросила пересчитать сдачу. В ответ продавщица разошлась по полной программе, обвинив Дашу во всем – и в наглости, и в хамстве, а заодно и в воровстве. «Ишь, по карманам, может, припрятала, а я за нее отвечай!» – надрывалась тетка с синими кругами под выпученными глазами. Десятилетняя Даша опешила и от крика, и от абсурдности обвинений, и от неожиданного внимания людей вокруг… Она выскочила из магазина, по дороге рассыпала мелочь и долго собирала в карман, ревя от обиды и несправедливости. Дома она не смогла рассказать родителям, что произошло, и соврала, что потеряла деньги. Тогда ей попало еще и от родителей.

Даше стало так жалко себя, что она хлюпнула носом. И остановилась, обнаружив, что зашла слишком далеко, пора возвращаться. И тут за кустами раздались голоса.

– Нет, ты все выгребай, – говорил чей-то смутно знакомый голос, – всю свою ерунду. Лидии Михайловне покажем, чем ты тут занимаешься…

В ответ послышалось тихое бормотание и шуршание.

– Я сказал, выкапывай все! – повысил голос мужчина.

Тихонько приказав Проше сидеть на месте, Даша подкралась к кустам и раздвинула ветки. На маленькой полянке у самой ограды пансионата сидел на корточках Ангел Иванович, а над ним стоял Борис Денисов, покачиваясь с пяток на носки и обратно.

– Давай сюда свою банку! – приказал Денисов. – А потом разберемся, как ты через ограду перелез.

Присмотревшись, Даша увидела в руках старичка большую кофейную банку, выпачканную в земле, которую он прижимал к себе.

– Не дам, не дам, уйди! – замахал свободной рукой Ангел Иванович.

Лицо у него сморщилось, и Даше показалось, что он сейчас заплачет. Седые волосики вокруг лысины были спутаны, а куртка перемазана в грязи и порвана.

– Я тебе уйду! – грубо сказал главврач.

Он наклонился и вырвал банку из рук старика. Тот не вскочил, а остался сидеть на корточках, глядя снизу вверх. Вид у него был жалкий и больной.

– Так… – бормотал Денисов, открывая крышку и отбрасывая ее в сторону. – Что ж, полюбуемся, что ты здесь припас… Фу!

С этим возгласом он отшвырнул в сторону полусгнившую вареную картофелину. Картофелина прокатилась мимо старика, и тот бросился на нее, схватил и спрятал под курткой. С тем же брезгливым выражением лица врач достал за краешек кружевную салфетку.

– Что такое? А, это у нас для удовлетворения эстетических потребностей. Правильно, Ангел вы наш Иванович? Ну, ангелам салфетки ни к чему, у них и так красота вокруг.

– Отдай! – слезливо попросил старик.

Не отвечая, Денисов скомкал салфетку и сунул ее в карман. Затем из банки был извлечен ком туалетной бумаги. Когда врач развернул ее, внутри обнаружился маленький стеклянный заяц с отбитым ухом.

– А это ты где взял? – усмехнулся Денисов. – Смастерил на досуге, что ли?

– Это мое! Я нашел, нашел! Выкинули вот там, где красная полосочка, а я нашел!

– Полосочка? А, значит, из мусорки! Вот и правильно, там ей самое и место.

Денисов замахнулся, собираясь выкинуть безделушку. Ангел Иванович вскочил на ноги и бросился к главврачу. Тот поднял руку вверх и с улыбкой смотрел, как подпрыгивает вокруг него маленький старичок, пытаясь достать до своей драгоценности.

– Что здесь происходит? – раздался возмущенный голос.

Денисов вздрогнул и выронил игрушку. Ангел Иванович бросился на нее, схватил и зажал в кулачке.

– Вы? – удивился главврач, глядя на Дашу, выбирающуюся из кустов. – А вы что здесь делаете?

– А вы что здесь делаете? – зло спросила Даша, глядя на Денисова. – Почему вы над стариком издеваетесь? Это такой у вас частный пансионат?

– Никто над ним не издевается, – пожал плечами врач. – Пациент опять ухитрился сбежать, я его разыскал. Оказывается, у него тут было сокровище зарыто. – Денисов захихикал, но, увидев лицо Даши, перестал. – А вообще-то я вам, милая девушка, не советую вмешиваться в лечебный процесс. Иначе я решу, что ваши посещения вредны для наших пациентов.

– Проша, ко мне! – громко крикнула Даша.

Из-за кустов вывалился Проша и уставился на врача. Тот шагнул назад, изменяясь в лице.

– Это ваше лечение вредно для пациентов, – отчетливо произнесла Даша. – Не так давно у вас Уденич умерла. Не от него ли? А о ваших издевательствах я сейчас же расскажу управляющей.

Она решительно взяла старика за руку, обогнула Денисова и пошла вдоль ограды. Старик лопотал что-то непонятное, но послушно бежал за ней. Он начал задыхаться, и Даша пошла медленнее, поняв, что ему тяжело. Она обернулась, но врача не было видно.

– Ничего, ничего, – успокаивающе бормотала Даша непонятно кому, – сейчас мы с ним, садистом, разберемся… Ничего он нам больше не сделает, и не обидит, и игрушки не отберет…