Твой враг во тьме - Арсеньева Елена

Душу вновь залило чернотой, и Самурай мгновенно перепланировал все свои благостные планы. Он с преувеличенным вниманием осмотрел довольно-таки обшарпанные стены знаменитого Печерского монастыря, мимо которого как раз промчалось такси, но даже головы не повернул в сторону трех новеньких коттеджей, разбросанных по берегу Волги. Бросил равнодушный взгляд вперед, на горушку, где возвышалась еще одна церковь, и велел везти себя в кремль. Таксист, конечно, только обрадовался новым денежкам, развернулся и помчался обратной дорогой. Самурай искоса поглядел на три коттеджа. Два были поновее, вокруг них пусто, а третий, стоящий на полугорье, выглядит обжитым, и сад вокруг густой, хороший. Видно, что люди здесь давно обосновались. Между отцветшими сиренями мелькнули стойки детских качелей, и Самурай спрятал улыбку.

На душе немного полегчало, но не настолько, чтобы забыть об осторожности. Он честно позволил такси взобраться по крутейшему (и в смысле угла, и в смысле красоты) подъему на центральную площадь города, расплатился и вошел в ворота кремля. Честно побродил по пустым дорожкам, а потом по очередному крутейшему (во всех смыслах) склону спустился на Нижне-Волжскую набережную, по которой, как он успел заметить, бегала в Печеры маршрутка номер 11, и на ней доехал до церкви в деревушке, а оттуда пешком вернулся к коттеджам.

Время только подбиралось к семи, и по случаю раннего воскресного утра вокруг царили пустота и тишина. Никак не нарушая этой тишины, Самурай, неприметно оглядываясь, быстро прошел к коттеджу, который стоял на полугорье. Ни души. Это прекрасно. В сводке, найденной в сейфе шефа, это место описывалось как на редкость тихое и уединенное. Однако там же сообщалось о редкостно злой собаке, которая не пропускает ни одного случайного прохожего, наполняя окрестности жутким лаем и воем. Самурай стоял уже рядом с забором, а окрестности по-прежнему не были ничем таким наполнены. Или у борзого пса нынче тоже выходной?

Самурай еще раз огляделся, сунул руку в подмышечную кобуру и переложил пистолет за пояс, прикрыв его бортом пиджака.

Обогнул дом, присматриваясь к ограде. Нет, он вовсе не желал проникнуть сюда незамеченным, он просто жаждал, чтобы раздался жуткий лай и на крыльце появился заспанный, сердитый хозяин. Однако стоило увидеть полуоткрытую калитку, как Самурай понял, что это вряд ли произойдет.

Он был достаточно опытным человеком, чтобы отвыкнуть от пустых надежд, а все-таки надеялся, еще надеялся, сам не зная на что… И, только увидев россыпь кровавых пятен на плитах аккуратной дорожки, огибающей клумбы, резко выдохнул сквозь зубы, словно выгоняя из себя остатки этих самых надежд.

Пес лежал под кустом жасмина – лохматая кавказская овчарка и впрямь устрашающего вида. Пуля попала ему в горло. Хладнокровен же был убийца: подпустил собаку достаточно близко и снял ее в прыжке, открывшуюся для выстрела. Разумеется, работала бесшумка: как ни уединенно стояли коттеджи, соседи не могли не услышать пальбы. Разве что их всех тоже повыбили…

Под окном, на траве, он увидел загустевшую темно-красную лужицу. Странно… Кровь, конечно. Чья кровь – вот вопрос. Вряд ли собаку застрелили здесь, а потом отволокли к ограде. Значит, кто-то из нападавших был ранен на этом месте? Неужели хозяин дома пытался обороняться? Судя по справке, которую читал Самурай, – вряд ли. Хотя… нужда, говорят, заставит калачи печь и кролика волком сделает!

Самурай взошел на крыльцо, толкнул дверь ногой. Он не таился, не пригибался, не передвигался перебежками. Разумеется, тут его никто не ждет. Ни одна живая душа не знала, что он придет сюда. Единственное, о чем он сейчас жалел, что не может еще раз выстрелить в лоб шефу «Нимба» – не здешнего, нижегородского, а того, московского. Ведь Македонский откупился своей смертью! Мог удариться в бега, а вместо этого подставил горло – сам, покорно! Положил голову на плаху, только чтобы купить жизнь своей дочери! И все-таки сюда были посланы убийцы…

Он вошел в холл и на миг зажмурился, потому что картина, открывшаяся там, могла и слона заставить покачнуться… Но Самурай тотчас овладел собой и заставил себя воспринимать окружающее бесстрастным взглядом профессионала.

Ну, разумеется, имитация ограбления. А хозяева как бы запирались, нипочем не хотели отдавать нажитое. Тогда их привязали к стульям и превратили – еще при жизни – в два окровавленных куска мяса. Похоже, те, кто сюда пришел, располагали временем! Не торопясь выносили технику, вырезали из рам картины, выворачивали шкафы и чемоданы, срывали со стен обои на предмет поиска тайников.

Самурай нахмурился. Чего ради было так уж стараться, потроша дом и теряя время? Или в «Нимб ЛТД» появился новый отдел ликвидаторов-грабителей? Нет, скорее садистов. Что они так старательно выпытывали у несчастных Братчиковых – Ильи Прокопьевича и его жены Тамары Стефановны?

Ответ мог быть только один: местонахождение девочки.

Детскую он нашел быстро: крайняя дверь на площадке второго этажа. Открыть ее удалось с трудом – вход перегораживало мертвое тело. Это был долговязый худощавый кавказец с неприятным усатым лицом. Он весь затек кровью: пуля попала в спину, а вышла на груди. Рядом со скрюченной ладонью лежал «стечкин». Самурай проверил – не хватало двух патронов. Вот и гильзы.

Он всматривался в оскаленное мертвое лицо, мысленно прокачивая незнакомца. Конечно, сотрудники «Нимб ЛТД» не встречались всем коллективом на профсоюзных собраниях или на праздниках в честь Дня советского, пардон, российского киллера (а почему, интересно, до сих пор не занесен в календарь такой всенародный праздник? Это ж теперь одна из самых популярных профессий!), а все же Самурай, заглянувший в картотеку шефа и обладавший прекрасной зрительной памятью, мог с уверенностью сказать, что этой усатой морды он там не видел. Кавказцев было немало (в основном среди боевиков-смертников), но этого – точно нет. Значит, перед ним случайный гость Братчиковых, разделивший участь хозяев. Не повезло парню. Вот так и закаешься в гости-то ходить…

Самурай прикинул: а ведь та кровавая лужа как раз под окном детской. Значит, стрелял усатый – сверху. Возможно, он первый заметил убийц и попытался хоть как-то защитить девочку. Царство ему небесное, земля пухом и вечный покой, если так. Но и сам полег, и ее не спас…

Самурай осмотрелся. Уютная комната была пуста. В беспорядке валялись игрушки – огромные, некоторые чуть не в человеческий рост. Не детская, а игрушечный зоопарк. Вот этот медвежонок – он точно размером с ребенка! Все игрушки и девчоночьи вещички раскиданы как попало. Здесь-то они чего искали? Или девочка сначала пряталась – к примеру, под кроватью?

Он тоже заглянул под кровать. Никого, конечно. Ни живой, ни мертвой. Куда же они дели труп? Или нашли ее где-то в другой комнате и там и застрелили?

Он обошел второй этаж, но больше мертвых не видел, хотя весь дом носил следы беспощадного, разгромного грабежа. На первом этаже – та же картина.

Девочки не было. Неужели утащили с собой? Но зачем?

Выходя из кухни, Самурай поскользнулся и чуть не упал. Из-под каблука выкатилась крошечная зеленая бусинка. Самурай поднял ее – и снова чуть не упал. Либо великолепный страз, либо… либо изумруд.

Он покатал камушек на ладони – и вернулся на кухню. То-то ему показалось странным, что вся посуда выкинута из большого буфета! Присел на корточки, заглянул в нижний отсек – и увидел открытый сейф. Сейф был пуст – рядом лежала только куча каких-то бумаг, выброшенных, очевидно, за ненужностью. Тут же Самурай обнаружил несколько пустых замшевых мешочков со штампами ювелирных фирм. В таких мешочках иногда продают драгоценности…

Он медленно кивнул, удивляясь собственной недогадливости. Ну конечно же! Вот почему пытали хозяев! Им нужна была девочка, однако они прекрасно знали про коллекцию драгоценных камней Братчикова (эта информация была в картотеке) и заодно решили набить карманы блестящими камушками.

Самурай выпрямился, ногой небрежно сдвинул в сторону смятые бумаги – и вдруг в глаза ему бросилась знакомая фамилия.

Схватил кипу, торопливо перелистал… и не поверил своим глазам. Он держал в руках копию свидетельства о браке Александра Филипповича Ядрова (Македонского, стало быть) и Антонины Сергеевны Чеховой. Здесь же лежала копия свидетельства о рождении 17 марта 1992 года их дочери Олеси Александровны Ядровой, а также свидетельство о смерти жены Македонского, последовавшей 18 марта того же 1992 года.

Что за нелепость? Почему не уничтожены такие важные документы? Или убийцам настолько задурили глаза драгоценные стекляшки?

Самурай продолжал перебирать бумаги. Здесь были даже копии свидетельств о рождении самого Македонского и его жены, их дипломов. Александр-то Македонский оказался по профессии учителем истории, вот чудеса. А его жена – учителем русского языка и литературы. Судя по всему, они познакомились во время учебы в местном пединституте, который окончили в один год. На всех копиях стояла печать какого-то московского нотариуса по фамилии Габуния. Это было что-то вроде архива Македонского – с фотографиями его самого, жены, каких-то незнакомых людей. На фотографиях часто мелькали лица Братчиковых, бывших, очевидно, по жизни близкими друзьями Ядровых, потому им и было доверено воспитание Олеси. Кое-какие из снимков он видел в картотеке шефа и не совершил, собственно говоря, никаких открытий, кроме одного: когда в пластиковой папке нашел документы на право владения землей и домом в Чувашии, возле какой-то деревни Лесной. Судя по описаниям и прилагаемым фотографиям, это был лакомый кусочек: гектар земли, трехэтажный домина и все такое. Дом был оформлен на имя Македонского на основании дарственной от Братчикова. Судя по стоимости имения, признательность Ильи Прокопьевича старому другу была поистине безграничной! Очевидно, Македонский говорил правду: Братчиков был ему обязан жизнью, а за такое любой цены мало.