Сибирская амазонка - Мельникова Ирина

На косогоре их дожидалась коляска, запряженная тройкой лошадей, и три казака: один — молодой в форме урядника и Два рядовых — возрастом лет на десять постарше, в овчинных папахах и синих чекменях. В поводу они держали несколько лошадей. Судя по широким, слегка прогнутым спинам, предназначены они были для перевозки багажа, который спускали с парохода в крупноячеистой сетке прямо в лодку. Затем в нее по веревочному трапу сползли две мужские фигуры. Гребцы помогли им устроиться на сиденьях и закрыли сверху куском брезента от проникающей всюду мороси.

Пароход дал пару коротких гудков, его колеса начали вращаться, винт вспенил воду, и через мгновение лодка отвалила от него, и гребцы направили ее к берегу. Урядник спешился и побежал вниз по косогору. Лодка достигла мелководья. Один из гребцов перебросил казаку цепь, сам спрыгнул прямо в воду и принялся толкать лодку в корму, а урядник тянул ее за цепь. Нос лодки благополучно выполз на гальку, а ее пассажиры поднялись на ноги. И один из них, маленького роста, худощавый, тут же попал в объятия молодого казака, который был головы на две выше его.

— Иван Лександрыч, — казак почти вынес Вавилова из лодки и принялся трясти за плечи, прижимать его голову к своей Необъятной груди, и даже прочувственно шмыгать носом, — Иван Лександрыч, а мы вас уже и не чаяли увидеть! Думали, опять в последний миг какая зараза остановит.

— Зараза у нас одна — начальство! Да еще жулики, которым дела нет, что нам тоже в отпуск хочется. — Иван наконец освободился от объятия казака. Оглядел его критическим взором с ног до головы и подал ладонь. — Ну что, Гаврюха, здорово! — И одобрительно покачал головой:

— Возмужал, паря, дюже возмужал! В урядники, гляжу, пробился! И усы вон какие отрастил, точно вейник под забором.

Казак крепко стиснул ему руку, счастливо улыбнулся.

— С приездом вас, Иван Лександрыч! Как добрались?

Ночью на реке зябко, не замерзли под казенным одеялом?

— Было дело! — засмеялся Иван. — Схватил нас под утро с Алексеем такой колотун, что пришлось по стопке водки пропустить, чтоб согреться. Знакомься, Гаврюха! Это мой первейший друг и товарищ по службе Алексей Дмитрич Поляков. Тем же делом, что и я, промышляет, жуликов и болдохов исправно ловит, потому и отпуск нам вместе дали.

— Добро пожаловать в наши края, Лексей Дмитрич! — Парень степенно пожал ладонь Алексею и окинул взглядом его городской костюм. — В тайге приходилось бывать или в первый раз наведались?

— Приходилось, — улыбнулся Алексей, — в прошлом году месяц бандитов по тайге да степи вылавливали, но чуть западнее, в Тесинском уезде.

— Знаю те края, — ответил Гаврюха, — мы туда по осени табуны гоняем в обмен на зерно да картошку. Самим нам недосуг огородами заниматься. Граница много времени отнимает. Контрабандист нонче злой пошел, так и ломит, так и ломит. А намедни приказ пришел, по тайге скиты шуровать… — Он вздохнул. — Батя в затылке скребет, не знает, что делать. Многие наши казачки в родове своей староверов имеют…

— А… — Алексей открыл было рот, чтобы развить тему, но Иван благоразумно перехватил инициативу в свои руки.

— Погоди пока, — он взял Алексея за рукав, — после спросишь. — И обратился к Гавриле:

— Нам бы переодеться где-нибудь по-дорожному.

— Это мы мигом, — засуетился казак, — сейчас всю вашу поклажу к деду Семену доставим. Его изба тут недалече, в десяти шагах…

Их встретил рослый старик с густой в седых подпалинах бородой. Войлочный капелюх наседал на его широкие лохматые брови. Глаза его весело щурились. Здороваясь, он поочередно, начиная с Ивана, подал всем свою большую руку.

— Вот и к нам люди заглянули! Добро пожаловать, гости дорогие! — басил старик, помогая казакам привязать лошадей к забору. — Хорошему человеку у нас завсегда рады. Изба у меня большая, места всем хватит! — Он протянул руку в сторону просторной, в шесть окон, избы с шатровой крышей. В палисаднике буйно цвела сирень, а по забору прохаживалась кошка, при каждом шаге брезгливо стряхивающая лапками.

Только теперь Алексей заметил, что морось прекратилась, туман поднялся вверх и сквозь него уже вовсю высвечивает ослепительная голубизна неба.

Тройку тем временем загнали во двор. Дед пригласил всех прибывших в избу. Но вслед за городскими гостями в нее прошел лишь Гаврила. Остальные казаки остались под навесом во дворе. «При конях», — как пояснил старший из них.

В просторных сенях находился верстак, висели сети, починкой которых занимались две пожилые женщины, стояли у стены сундуки, обитые железной полосой и покрытые домоткаными ковриками. Из сеней прошли на кухню, отделенную от горницы дощатой стеной. Огромная русская печь, длинный стол, рукомойник в углу, навесная полка с посудой и глиняными горшками… Чугунные горшки стояли на шестке, и от них натягивало сытными запахами каши и топленого молока.

Кошка, которая только что гуляла по забору, шмыгнула у них под ногами и заскочила на печную лежанку. С нее послышался ворчливый старушечий голос. А хозяин пояснил:

— То матушка моя! По зиме девяносто годков стукнуло. — И крикнул весело:

— Вставайте, маманя! Гости к нам пожаловали!

Бабка закряхтела и заворочалась на печи, а они прошли в горницу. В ней стояла кровать, застеленная белым пикейным покрывалом с подзором и горой подушек в кружевных наволочках. Полы сплошь укрывали домотканые половики. А чистота была такая, словно в горнице никто никогда не жил. Полы, столы, подоконники избы были выскоблены добела, как это принято в сибирской деревне. За образами в переднем углу виднелся пучок вербы, ниже лежало несколько пасхальных яиц и стояла бутылка, вероятно, со святой водой. И здесь же находилась толстая книга в кожаном переплете с медными застежками.

Алексей толкнул Ивана локтем и показал глазами на книгу.

Тот скорчил свирепую гримасу и отрицательно покачал головой. Наверняка книга была простым Евангелием и интереса особого не представляла. Но Алексей все же взял ее на заметку, чтобы при удобном случае поинтересоваться у хозяина ее возрастом.

Тем времени казаки внесли их багаж и завалили горницу баулами с дорожными вещами. Алексей и Иван быстро переоделись по-походному: в высокие сапоги, шаровары из толстой бумазеи, рубахи из солдатского полотна и тужурки из грубого казенного сукна. Их им выдавали на службе на случай непогоды, так же как и дождевики из темной плотной ткани, шуршащей при каждом шаге. Поэтому для служебных надобностей они подходили плохо, а вот для тайги — в самый раз. Об этом Алексей знал по собственному прошлогоднему опыту и к нынешней поездке подготовился должным образом.

Хозяйка, высокая старуха в низко надвинутом на глаза платке, подала на завтрак сковороду с глазуньей на сале и еще одну, с сочными, изжаренными на масле с луком сигами. Не обошлось и без стопки водки. Хоть и рано еще, но с дороги положено! Тем более путь до станицы предстоял долгий, так что за его успешное завершение тоже приняли чуток, затем бог велел выпить за хозяев, потом за гостей…

Дед, приняв на грудь, разговорился. Иван начал расспрашивать про снасти, нужные для ловли хариуса и щуки, и можно ли добыть тайменя острогой, а осетра сетью. Дед со снисходительной улыбкой посвящал городского гостя в тайны рыбацкого промысла. Гаврила дремал, привалившись головой к стене. После Алексей заметил, что поспать он мастак, и только выдастся свободная минута, как уже слышен его молодецкий храп.

Алексей вышел на кухню. Хозяйки не было, а возле печки сидела на низкой скамеечке маленькая, высохшая, как опенок, бабка в темном платье, застегнутом под самый подбородок, и в таком же платке. Уже знакомая ему кошка терлась о бабкины колени и мурлыкала. Старуха держала на коленях деревянную чашку и выуживала из нее деревянной же ложкой кашу, то отправляя ее себе в беззубый рот, а то скидывая под ноги кошке.

Некоторое время Алексей наблюдал за ними, затем подошел и, опустившись на корточки, заглянул бабке в лицо.

— Здравствуйте, бабушка! — сказал он громко, подозревая, что та не только подслеповата, но и глуховата.

Кошка порскнула в сторону и, заскочив на лежанку, принялась усердно намывать гостей. Старуха вздрогнула и испуганно уставилась на него маленькими тусклыми глазками.

Левый полностью затянуло бельмо. Но она все же разглядела, что перед ней незнакомый человек. Прикрыв чашку ладонью, принялась быстро-быстро креститься двумя перстами и визгливо, на удивление звонко, кричать:

— Изыди, сатана! Отчепись, анчихрист!

— Бабушка, — Алексей поднялся на ноги, — я только спросить хотел…

Но старуха продолжала голосить и даже плюнула в его сторону. Из сеней показалась хозяйка, из горницы — хозяин.

Алексей виновато развел руками:

— Я ведь только поздоровался.

— Бабка у нас по старой вере живет, — вздохнул хозяин, — даже пищу отдельно принимает. За печкой у нее и молельня своя. Туда нам ходу нет. И блажит, если кто из чужаков подходит. Видишь, миску закрыла. Боится, что бесы в ее кашу проникнут.