Что моё, то моё - Хольт Анне

– Но письма… Мы все иногда их получаем.

– Марки, – ответила Ингер Йоханне. – Они были норвежскими. Письма были перевязаны бечёвкой.

– То есть ты видела только верхнее, – сказал Ингвар.

– Верно. – Она кивнула и продолжила: – Но я уверена, что это была стопка писем от одного и того же человека. Из Норвегии, Ингвар. Аксель Сайер получает из Норвегии письма. Он общается здесь с кем-то.

– И что?

– Он ничего не сказал мне об этом. Я думала, что он вообще не имел никаких связей с родиной после отъезда.

Ингвар переложил малыша на другую руку. Амунд застонал, но не проснулся.

– Послушай, ты ведь общалась с ним совсем недолго! Ничего удивительного, что он не сообщил тебе о том, что у него здесь есть кто-то: друг, родственник, например…

– У него нет родственников в Норвегии. Мне это точно известно.

– И какое объяснение ты хочешь предложить?

– Может, он… Может быть, он получает деньги от кого-то? Например, ему платят за то, чтобы он не высовывался? И поэтому он никогда не пытался добиться оправдания? Тогда понятно, почему он исчез, когда я предложила помочь ему.

Ингвар улыбнулся. Ингер Йоханне не понравилось, как изменилось выражение его глаз.

– Забудь об этом, – посоветовал он. – Выглядит чересчур таинственно. У меня есть для тебя кое-что более интересное. Астор Конгсбаккен жив.

– Что?

– Да. Ему девяносто два года, и он живёт со своей женой на Корсике. У них там дом, виноградник. Я хотел узнать, жив ли он. Поискал немного и обнаружил, что он оставил государственную службу около двадцати лет назад и перебрался на Корсику, где и живёт до сих пор.

– Я должна поговорить с ним!

– Ты можешь попробовать позвонить ему.

– Может быть, у тебя и номер телефона есть?

Ингвар усмехнулся:

– Нет. Но ты можешь позвонить в справочную, попробуй. Насколько мне известно, с головой у него всё в порядке. Вот ноги отказывают.

Ингвар медленно поднялся, пытаясь не разбудить мальчика. Он поправил плед и вопросительно взглянул на Ингер Йоханне. Она равнодушно кивнула и принесла вещи Амунда из спальни.

– Я верну плед завтра, – сказал он и попытался забрать сразу всё.

– Хорошо, – тихо ответила она.

Он переминался с ноги на ногу и смотрел на неё. Головка Амунда лежала на его плече, малыш говорил что-то во сне. Соска упала на пол, и ей пришлось наклониться, чтобы поднять её. Когда она протянула соску Ингвару, он схватил её за руку и не отпускал.

– Нет ничего удивительного, что Астор Конгсбаккен и начальник Альвхильд дружили, – сказал он настойчиво. – Многие юристы общаются между собой. Ты ведь знаешь об этом! Норвегия – страна маленькая. А в пятидесятых людей было ещё меньше. Все юристы должны были знать друг друга!

– Но не все юристы имели отношение к неслыханной судебной ошибке, – парировала она.

– Нет, – согласился Ингвар. – Но мы не знаем, была ли то ошибка.

Она проводила его до машины и помогла открыть дверь. Они не произнесли ни слова, пока укладывали багаж и усаживали ребёнка в кресло.

– До скорого, – сказал он.

В ответ Ингер Йоханне что-то буркнула и вернулась в пустую квартиру.

Было бы здорово, если б хоть Король Америки был дома!

51

Ингвар Стюбё чувствовал себя отвратительно. Брюки врезались в живот, а ремень безопасности сильно давил на грудь. Ему было тяжело дышать. Десять минут назад он съехал с Европавайен на узкую дорогу. На поворотах его начинало подташнивать. Тогда он остановился на стоянке для автобусов, ослабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу на сорочке и откинул голову на спинку.

Ингвару Стюбё было сорок пять, и он чувствовал себя старым.

Он встретил Элизабет, когда ему было шестнадцать. Они поженились сразу, как только им исполнилось восемнадцать, через некоторое время родилась Трине. Прошло много лет, и однажды, вернувшись с работы, он обнаружил спящего младенца в пустом доме.

Это случилось посреди лета. Запах жасмина висел над Нурьстранн. Автомобиль Трине, старенький «форд-фиеста», доставшийся ей от родителей, передними колёсами стоял на газоне. Он рассердился. Голодный и расстроенный, Ингвар вошёл в дом. Он обещал приехать к пяти, но опоздал на пятнадцать минут. Тишина была какой-то гнетущей, он остановился в дверях и прислушался. Дом был пуст: ни звука, ни шороха. Он не почувствовал запаха готовящейся еды, не услышал звона тарелок в столовой. Ингвар с трудом двинулся дальше, точно уже знал, что его ожидает.