Главбух и полцарства в придачу - Донцова Дарья

– Вы ничего не путаете? – Я решила осторожно разведать обстановку. – Роза Михайловна сделала дочери шикарный подарок, квартиру.

Нина скривилась.

– У нас, между прочим, бабушка имелась, Сирена Львовна. Это ее жилплощадь.

– Неужели? Я поняла так, что Сирена Львовна жила здесь.

– Правильно, бабка здесь кантовалась, а ее комнаты пустыми стояли.

Слово «бабка» резануло мне слух.

– Похоже, вы с ней не очень ладили.

Нина заявила:

– Точнехонько. Бабка только Лизку любила, все они шушукались, обнимались, нас с Серегой не замечали. С самого детства так повелось. Сирена Лизке конфетку на ночь даст и одеяльце ей подоткнет, а мне лишь скажет: «Спокойной ночи», и все. Когда Лизка с Петькой любовь закрутили, мама сразу обозлилась и велела: «Выбирай, либо я, либо он». А Лизка ей в лицо заявила: «Конечно, Петя, он меня любит, а тебе на детей плевать. Только бизнес в голове, калькулятор щелкает, твои деньги подсчитывает. Я своих детей никогда ради денег не брошу».

И опять Сирена Львовна разрулила ситуацию, бабушка служила в семье Марченко мирным парламентарием. С белым флагом в руках она ходила от одной воюющей стороны к другой и в конце концов примиряла их. Вот и в тот раз она нашла замечательный выход. Лиза с Петей поселились в ее квартире. А спустя некоторое время, поняв, что дочь с внучкой закусили удила и не собираются мириться, старуха подарила апартаменты Лизе.

– Очень несправедливо, – возмущалась сейчас Нина, – отчего все всегда Лизке доставалось? С самого начала так повелось, ей лучшее, а нам с Серегой что останется. Знаете, после Лизкиной смерти квартира пустая стоит. Уж я просила маму, просила, прямо умоляла меня туда пустить пожить, а она ни в какую. Вот жадина, ни себе, ни людям. С какой стати бабка огромные хоромы Лизке отдала? Почему не вспомнила про нас с Сергеем? Вот Лизка счастливица, огребла все!

– Ваша сестра умерла, – напомнила я, – вряд ли ее судьбу можно считать счастливой.

Нина осеклась:

– Ну да. Только она сама решила убиться, с дури. Ну ушел муж к другой, и что? Следующего найди и живи на здоровье.

– Роза Михайловна никогда не ходила к Лизе? – решила я переменить тему.

– Ну потом они вроде как помирились, – поморщилась Нина, – установили худой мир. Два дня лижутся, четыре дерутся, их бабка всегда разводила, все ныла: «Девочки, не ссорьтесь. Лиза, будь умнее, Роза, дочери можно многое простить». Ходила мать к Лизке, а вот она сюда не совалась, муженек ей запретил.

– Вы не дружили с сестрой?

Нина вытянула нижнюю губу.

– Она кривляка была и эгоистка, все под себя сгребала.

– Можете вспомнить хоть кого-нибудь из подруг Лизы?

– Ну… нет.

Внезапно мне стало душно. В подъезде, несмотря на жару, были плотно закрыты все окна, от мусоропровода тянуло вонью. Стараясь не дышать, я продолжила «интервью»:

– Как же так? Наверное, друзья Лизы приходили в дом, вы общались, неужели никого не вспомните?

Нина надулась.

– Нет. Меня Лизка всегда из комнаты выставляла, если к ней кто заявлялся. За дурочку держала. Говорю же, мы не дружили.

Я, одурев от отвратительного запаха, потеряла всякое терпение и ляпнула:

– Ладно, я поняла. Вы с сестрой были в плохих отношениях. Похоже, что ваша мама тоже недолюбливала Лизу…

– И меня! – воскликнула Нина. – Мне вообще никогда ничего не доставалось! Совсем! Вообще!

Я глянула на золотые сережки, покачивающиеся в розовых ушках капризницы, и проглотила все справедливые замечания.

– Мама врет, – кипя от негодования, продолжала Нина, – она знает, к кому Петька на Краснокумскую улицу шел! Вот! Она очень хорошо поняла, в чьем подъезде его укокошили!

– Погоди, – не утерпела я, – а ты откуда в курсе про Краснокумскую и смерть Попова? Ты знала, что Петра убили, и не сказала маме?

Нина хмыкнула:

– Да вы же сами только что все рассказали.

– Ты подслушивала!

– Нет, просто слышала, – пожала плечами Нина, – голос у вас въедливый, громкий.

Я пропустила мимо ушей ее последнее замечание и быстро спросила:

– Так к кому же шел Петр?

– А к Ларисе Дмитриевне.

– Это кто же такая?

– Бабушкина лучшая подруга. Они друг с другом перезванивались каждый день прямо! Слушать противно было: «Ах, ах, Ларисочка, ты как? Все в порядке?» Фу-ты ну-ты…

– Номер квартиры знаете?

Нина скривилась:

– Не-а.

– А телефон?

Девушка сунула руку в карман и вытащила блокнотик.

– Пишите. А вы можете потом снова поехать в милицию, ну туда, где вам сообщили про смерть Петра?

– В общем да, только зачем?

– Расскажите им, что мать врет, пусть ее за лжесвидетельство притянут!

У меня отвисла челюсть. Потом, с трудом взяв себя в руки, я хотела было резонно возразить девочке. Роза Михайловна не говорила неправды, она могла просто забыть адрес подруги матери, и я вовсе не представитель закона, никто не обязывает говорить мне истину. Но Нина не дала мне и слова вымолвить.

– Вы с Лариской-то поговорите, – продолжала она, – она тоже только Лизку любила, вечно ей подарочки делала, а мне шиш! Знаете, кто Петю убил?

– Нет, – растерянно ответила я, – понятия не имею.

– Так она же!

– Вы о ком говорите?

– Да о Лариске же! – сердито воскликнула Нина, – небось Лизка ей пожаловалась на то, что Петька с Маринкой трахается, вот Ларка и решила ради своей драгоценной кошечки постараться. Мне, между прочим, она никогда не помогала. Знаете, что один раз получилось?

Я покачала головой:

– Нет.

– Мне деньги понадобились, – тарахтела Нина, – мать, как всегда, в командировку умотала, бабка занудила: «Только на хозяйство имею», ну я и позвонила Лариске, попросила, совсем немного, на месяц. Так она…

Нина внезапно замолчала.

– Не дала! – завершила я за нее фразу.

– Точно, – сердито кивнула Нина, – да еще отчитала меня, а потом пожаловалась бабке, та матери рассказала. Влетело мне по первое число, мало не показалось. Между прочим, Лизке Лариса всегда деньги совала. Вот так! Вы в милицию вернитесь и расскажите: Лариска Петьку убила, Лизочке любимой угодить хотела, а мать врет.

Выплюнув последнюю фразу, ангельское создание исчезло, оставив в воздухе легкий аромат дорогих духов. От смеси запахов парфюма и мусора меня затошнило еще сильней, поэтому я поспешила выбраться на улицу.

Сев на скамеечку около песочницы, я вытащила мобильный и набрала номер.

– Да, – отозвался молодой, звонкий голос.

– Позовите Ларису Дмитриевну, пожалуйста, – попросила я, ожидая услышать: «Бабуся, тебя к телефону».

Но девушка ответила:

– Это я.

Иногда в семьях внучкам дают имя в честь бабушки, поэтому я спокойно продолжила:

– Но мне нужны не вы, а бабушка.

– Чья? – раздался тихий смешок.

– Ваша.

Из трубки донеслось сдавленное хихиканье.

– Она умерла.

– Какая жалость, – вырвалось у меня, – давно?

– Ну… точно год не назову… до войны еще дело было.

– Вы Лариса Дмитриевна, ближайшая подруга покойной Сирены Львовны? – вырвалось у меня.

– Да, а с кем имею честь разговаривать?

– Уважаемая Лариса Дмитриевна!.. – заорала я так, что маленькая собачка, вознамерившаяся пописать около песочницы, опрометью бросилась к хозяину, так и не начав процесса.

Выслушав мою пламенную речь, Лариса Дмитриевна коротко ответила:

– Жду вас.

Я бросилась к машине. Ну и повезло же мне! Через час встречусь с женщиной, которая способна пролить свет на темную историю.

Лариса Дмитриевна совершенно не казалась пожилой. Возраст ее с первого взгляда определить было трудно. Скорей всего она очень следила за собой. Просто удивительно, сколько лет можно сбавить, сбегав в парикмахерскую. Если вы удручены тем, что выглядите на свой возраст, сделайте модную стрижку, покрасьте волосы, а потом вновь смотритесь в зеркало. Ей-богу, потеряете целое десятилетие! А еще если сесть на диету, надеть брюки… Впрочем, речь сейчас не о том. Лариса Дмитриевна, наверное, занимается спортом. А может, просто обладает веселым характером, не хоронит себя раньше времени, оттого и сохранила молодость.

– Вы Виола? – уточнила Лариса Дмитриевна и пригласила меня в маленькую, чрезвычайно уютную квартирку. – Чего больше хотите? Чай? Кофе? Садитесь.

Бывают же такие милые женщины, от которых исходит радостная аура. Мне стало просто уютно.

– Если можно, с удовольствием выпью чаю.

– Отчего же нельзя, – улыбнулась хозяйка.

Потом она встала на маленькую табуретку и вытащила из шкафчика железную банку. Пока Лариса Дмитриевна хлопотала около заварного чайника, я оглядывала помещение. Все тут было крайне разумно устроено, каждый сантиметр крохотного пространства использовался с толком, даже экран, прикрывавший батарею, был превращен в полку, на которой лежали газеты. Я невольно отметила, что Лариса Дмитриевна читает желтую прессу. Впрочем, сбоку от стопки не слишком респектабельных изданий лежал «Главбух» – серьезный, специальный журнал, рассчитанный на главных бухгалтеров, людей ответственных и аккуратных.