Три желания женщины-мечты - Донцова Дарья

Глаза Нины медленно налились слезами. Я стала быстро запихивать в рот куски непотребной дряни, глотать их и бормотать:

— Нет, нет, очень вкусно…

Елизавета Гавриловна хмыкнула и перевела взор на Эллу.

— Забудь про «Мерседес», это недешевое удовольствие. Существует маршрутное такси, Олег не барин, прокатится на общественном транспорте. У вас с мужем нет средств пользоваться иномарками бизнес-класса. Где мои бутерброды с паштетом, а?

Элла молча метнулась на кухню. Красный, вспотевший Олег, не сказав ни слова, ушел. Я продолжала поглощать рыбу. Виктор молча намазывал на хлеб масло. Нина Анатольевна, схватив со стола салфетку, прижала ее к глазам.

Елизавета Гавриловна поморщилась:

— Дочь, попрошу без сцен. Тебе сказали правду, сделай выводы.

— Хорошо, мама, — всхлипнула несчастная, — прости.

— Кто разбил вазу в коридоре второго этажа? — перешла к другой теме старуха. — Только не говорите, что ее там не было! Антикварная вещь, мне ее Григорий Васькин на Новый год подарил.

— Это я, — сказала дочь, — случайно боком задела столик.

— Врешь, — возразила мать, — наверняка Алла или Олег постарались. Кстати, где она?

— Нет, нет, честное слово, я вазу уронила! — зачастила Нина. — А девочка отправилась за новой скатертью, надо сменить ту, что постоялец прожег.

— Твоя дочурка поехала в магазин? — удивилась Елизавета Гавриловна.

— Да, мамочка. Вернее, на рынок. Рано утром ускакала, ни свет ни заря. Алла экономная, решила поискать скатерть подешевле.

Бабушка вскинула брови.

— Что лентяйке за это обещано? Новые туфли? Платье? Просто так она ничего не делает.

Нина Анатольевна растерялась.

— Мамочка, я ни о чем не просила, девочка сама сегодня утром сказала: «Один из клиентов скатерть испортил, дай денег, сгоняю быстренько на рынок, куплю замену». Я ей вручила деньги и разрешила свою машину взять.

— Ох, странно, — протянула старуха. — С чего, интересно, Алка такая хозяйственная стала? Она же ненавидит базар. Во сколько девчонка из дома смылась?

— В шесть, — уточнила Нина, — сказала, что утром там дешевле и выбор больше.

Елизавета Гавриловна поджала губы.

— Обычно ее раньше десяти из постели не вытащишь. Что же оторва задумала? Виктор!

Арефьев не ответил.

— Эй! — повысила голос старуха. — Зять любезный, очнись!

Виктор посмотрел на старейшину семьи Николаевых.

— Да?

— Что у твоей жены на уме? Отвечай! — потребовала Елизавета Гавриловна.

— Не знаю, — пробормотал Витя. — Я к конкурсу готовлюсь, тематика кулинарная, в качестве приза бесплатно дадут автоматическую овощечистку и тридцать тысяч. Нина, вы макаронницу опробовали?

— Нет, но сегодня непременно ее испытаю, — пообещала теща.

— Где мои бутерброды с паштетом? — загремела старуха. — Сколько завтрака ждать прикажете?

— Простите, они куда-то подевались, — испуганно ответила Элла, выглядывая из кухни, — не могу найти.

— Что значит «не могу найти»? — разозлилась бабка.

— Я сделала для вас сэндвичи, — продолжала Элла, — завернула их в фольгу, чтобы не обветрились, положила на вашу любимую голубую тарелочку и оставила в холодильнике, чтобы, не дай бог, не испортились. А сейчас на полке пустая тарелка.

Елизавета Гавриловна оперлась ладонями о столешницу.

— Невестка разлюбезная, какого дьявола ты патэ загодя по батону размазала? Фуа-гра нужно подавать к столу в стеклянной посуде вместе с кусками свежего белого хлеба. Только придурки загодя бутерброды с паштетом делают, потом их укутывают и на холод ставят.

— Вы же любите, когда заранее все приготовлено и по первому требованию подано, — замела хвостом Элла, — я всегда так делаю. Как только вы в столовой появляетесь, я фольгу долой и — пожалуйста, ваш завтрак на столе. Сэндвичи только сочнее становятся.

— Ясно теперь, почему я всегда получаю размякший хлеб с замерзшими сыром-колбасой, — гаркнула бабуся. — С сегодняшнего дня будешь готовить при мне.

— Простите, — зашептала Элла, — боюсь, быстро тогда не получится.

— Чушь, — отмахнулась бабка, — ты не обо мне печешься, о себе. Чем занялась после того, как паштет испортила?

Элла опустила голову.

— На секундочку наверх поднялась.

Старуха не выпустила жертву из зубов.

— Зачем?

— Умыться, — пояснила жена Олега.

Владелица особняка выпятила нижнюю губу.

— Слышала из твоей спальни звук работающего телевизора, шло шоу «Дома у звезды». Так что не ври, ты мою еду испакостила, чтобы программу поглядеть. Предполагала, что я, как обычно, в одиннадцать спущусь или попрошу в комнату завтрак подать, значит, успеешь в экран попялиться. Потом фольгу сдернешь, и жри, Елизавета Гавриловна, месиво. Не вышел номер, сегодня я раньше спустилась. Признавайтесь, кто слопал мой завтрак?

Нина Анатольевна открыла рот, явно собираясь сказать о вредности жирной гусиной печени, но вовремя поняла, что лучше промолчать.

— Ну, кто сожрал мой завтрак? — слишком спокойным голосом повторила вопрос старуха.

— Не знаю, мамочка, — прошептала Нина.

— Не знаю, — эхом подхватила Элла.

— А кто в курсе? — не успокоилась бабка.

Я наконец-то справилась с рагу и прикидывала, как бы побыстрее покинуть столовую.

— Бутеры были завернуты в фольгу? — вдруг спросил Виктор.

— Да, — обрадовалась Элла, — чтобы не заветрились. Ой! Боже! Ты их съел! Витя, что ты наделал?!

Я взглянула на сурово сдвинувшую брови старуху.

К сожалению, многих пожилых женщин родственники не жалуют. Дети и внуки считают бабушку выжившей из ума маразматичкой, им и в голову не придет спросить у нее совета. И одевают пенсионерку по остаточному принципу, то есть тратят на нее деньги, оставшиеся после того, как нарядится молодежь. Да и покупают какую-нибудь серо-буро-малиновую бесформенную хламиду, приговаривая: «Зачем старухе модная дорогая вещь? Дома у телика в чем угодно тухнуть можно».

Но в этой семье дела обстоят иначе, здесь лучше всех выглядит Николаева-старшая. Когда я познакомилась с ней, то подумала: бабушку в семье очень любят, ей дарят красивую одежду, возят ее в салон на укладку и маникюр. Потом поняла: нежных чувств к Елизавете Гавриловне домашние не испытывают, ее побаиваются, девяностолетняя бабка ухитряется крепко держать родственников в узде. И вот сейчас стало ясно, по какой причине дочь, внуки и зять лебезят перед старухой, — у нее в руках источник финансового благополучия Николаевых, ювелирные изделия из коллекции ее тестя.

Одна из сотрудниц «Элефанта» год назад продала на аукционе «Сотбис» кольцо, доставшееся ей от прапрадеда, и купила загородный дом. Да, да, если вы обладаете антикварной драгоценностью в хорошем состоянии, которая имеет клеймо мастера плюс камни чистой воды, то можете не бояться нищей старости — некоторые украшения уходят с молотка за миллионы. Полагаю, золотой запас Николаевой хранится в банке, а родственнички надеются, что бабка упомянет их в завещании.

— Витя, ты съел бутерброды Елизаветы Гавриловны? — продолжала допрос Элла. — Но я на них прикрепила записочку: «Не трогать. Завтрак бабушки».

— Нет, я не прикасался к сэндвичам, их Олег упер, — пояснил Виктор.

— Олежек? — ахнула Элла.

— Ага, — подтвердил Витя. — Я стоял у мойки, а твой муж в холодильник нос засунул, сверток из фольги вынул и присвистнул, глядя на твое послание: «Спасибо, что предупредила. Завтрак бабки! Ей всегда самое вкусное достается. Ну, ничего, сегодня Елизавете Крокодиловне придется маманькину здоровую еду хомячить». Взял сверток и ушел.

— Почему я этого не видела? — удивилась Нина Анатольевна.

— Вы как раз пошли в чулан за сгущенкой, — пояснил Арефьев, — а Элка наверх поднялась.

— Сейчас позвоню и попрошу его еду не трогать, — засуетилась Элла, — поеду на «Кинофабрику», привезу бутерброды назад.

— С ума сошла? — остановила ее старуха. — Не прикоснусь к бутерам, которые туда-сюда полдня путешествовали. Что за тупая идея? Так! Что я получу на завтрак взамен утраченных сэндвичей?

Элла сгорбилась и вцепилась пальцами в столешницу. Нина Анатольевна втянула голову в плечи.

Я поняла, что сейчас начнется феерический скандал, осторожно встала, и тут во всю мощь зазвенел мой мобильный. Вне себя от радости я схватила трубку и, пробормотав: «Простите, беспокоят со съемочной площадки», — выскользнула из комнаты.

— Анна Ивановна Иванова? — замурлыкало сопрано.

— Вы ошиблись, — ответила я и отсоединилась.

Но трубка снова зазвонила.

— Анна Ивановна Иванова?

— Девушка, здесь такой нет, — вздохнула я.

— Вот странно, — удивились на том конце провода. — Сейчас номер назову, может, он все-таки ваш…