Канкан на поминках - Донцова Дарья

…Наталья Константиновна сидела в своем кабинете. Увидев меня, она слегка нахмурилась, но потом мгновенно взяла себя в руки и нацепила улыбку:

– О, дорогая, что случилось?

Наверное, встреча, происшедшая у метро, сильно задела меня, потому что я плюхнулась без приглашения на стул, вытянула ноги и отчетливо произнесла:

– Врунья!

– Кто? – оторопела Наташа.

– Ты!

– Да как ты смеешь…

– Запросто, – прервала я ее, – запросто смею. Зачем сбрехала, что муж Ани Веревкиной моряк?

– А он кто?

– Летчик. И еще ты сказала, якобы она уехала в Североморск…

– Ну, точно.

– Хватит лгать, Аня живет на Сахалине, и ты об этом великолепно знаешь.

– Но с чего ты это взяла?

– С того. Она привозила тебе банку красной икры, а ты, когда Анечка помешала тебе совершить самоубийство, в знак благодарности шмякнула сувенир о стенку. Правда, Веревкина сказала, будто это выглядело даже красиво – красные икринки на обоях… Только, наверное, ей все же было обидно. Тащила из такой дали жуткую тяжесть!

– Но, – побледнела Наташа, – но откуда…

– Нет ничего тайного, что не стало бы явным, – отчеканила я, – знаю все и понимаю, как ты не хочешь моей встречи с твоим супругом, но, увы, она состоится. А ну говори, где он живет?

Наташа отвернулась к окну. Повисло молчание. Потом директриса с абсолютно спокойным видом вытащила сигареты и равнодушно обронила:

– С Михаилом мы в разводе.

Голос ее звучал нейтрально, но на шее у нее быстро-быстро билась голубая жилка, и я поняла, что она с трудом сдерживает волнение.

– Где он сейчас живет, точно не знаю.

– Опять врешь.

Наташа дернулась.

– В подобном тоне я больше не стану поддерживать разговор.

– Хорошо, – ответила я, вставая, – тогда прощай.

Наташа, не ожидавшая столь легкой победы, не сумела сдержать возгласа удивления:

– Уходишь?

– Да, – спокойно ответила я, – отправляюсь восвояси, но скоро вернусь, правда, не одна.

– А с кем? – тихо поинтересовалась Наташа.

Я вздохнула.

– Конечно, не хочется доставлять тебе неприятности, но у бедного майора Костина, того самого, что обвиняют в убийстве Репниной, есть ближайший друг, почти брат… Криминальный авторитет, из солнцевских. Милый такой мужчина, два метра ростом и двести кило весом. Пусть он с тобой побеседует. Кстати, хочу предупредить: прятаться бесполезно, под землей достанет…

Наташа, вертевшая в руках карандаш, невольно сжала кулак, раздался сухой треск. Я пошла к двери.

– Погоди, – прозвучало за спиной, – я и впрямь не знаю, где он теперь.

– Я это уже слышала…

– Но в апреле жил на Болтовской улице, в доме восемь, квартира семьдесят четыре… Вместе со своей матерью.

– Спасибо, – вежливо сказала я и вышла.

На улице начинался дождь. Собираясь в ГУМ, я не взяла машину. В центре, возле Красной площади, трудно найти место для парковки, а на метро я добираюсь до «Площади Революции» всего за пятнадцать минут. Зато теперь придется весь день пользоваться общественным транспортом, и зонтика нет…

Быстрым шагом я пошла к метро. Я хорошо знаю, где Болтовская улица, там находится мастерская по починке струнных инструментов, и в прежние годы, учась в консерватории, я иногда привозила туда свою арфу. Добравшись до «Павелецкой», я прошла по Валовой и нырнула в третью арку. Насколько помню, этот двор проходной, и я сильно сокращу путь.

Дом номер восемь высился среди маленьких трехэтажных домов, словно огромный океанский лайнер среди речных трамвайчиков. Серый, с колоннами и эркерами, он выглядел импозантно, несмотря на облупившийся фасад и потемневшие оконные рамы.

В просторном подъезде вполне можно было играть в крикет, зато лифт отсутствовал, а семьдесят четвертая квартира оказалась под крышей.

Тяжело отдуваясь, я влезла на шестой этаж, поискала глазами нужную дверь, но не нашла ее, и тут за стеной раздался скрип, потом лязг, и в самом дальнем углу площадки открылось нечто, больше всего похожее на лаз в лисью нору.

– Ищете кого? – любезно спросила женщина.

– Да, – ошарашенно сказала я, – семьдесят четвертую квартиру, думала, она тут, на последнем этаже, но что-то не вижу где. А, простите, там, откуда вы вышли, что?

Дама рассмеялась и поставила на пол набитую хозяйственную сумку.

– Лифт.

– Лифт? Но где же шахта?

– Пристроили снаружи, знаете, так иногда делают, стеклянный стакан, в котором ходит кабина.

– Но внизу, в подъезде, нет входа в него, там только дверь в одну квартиру…

Женщина снова заулыбалась.

– Вы первый раз к нам пришли, да?

Я кивнула.

– В подъемник можно попасть только со двора, на втором и первом этаже в подъезде не сделали двери, а начиная с третьего… Вот смотрите…

И она распахнула маленькую дверь, открывавшую нечто, больше всего похожее на вход в подземелье, куда скользнула за кроликом Алиса, чтобы попасть в Страну чудес.

– А семьдесят четвертая квартира там, – показала любезная дама на крохотную узкую лестницу, ведущую вверх.

– На чердаке?

– Ну, в нашем доме такое помещение называется мансарда, – пояснила тетка, – хотя вы, конечно, правы. Чердак он и есть чердак. Потолок у Лариных на голове висит.

– У кого?

– Ну, у Ольги Петровны, ее фамилия Ларина. Вы что, не знаете, к кому идете?!

– Вообще, не к ней…

– Да? – удивилась соседка, гремя ключами у квартиры с номером семьдесят три. – А к кому?

– К Михаилу.

Соседка резко бросила связку ключей в сумку и, входя в свою квартиру, протянула:

– К Мише? Ну, ну, однако.

Удивленная столь странной реакцией, я пошла по страшно неудобной лестнице вверх. В старинных московских зданиях встречаются иногда совершенно невероятные квартиры. У одной из моих подруг кухня расположена прямо за входной дверью. То есть, войдя в ее квартиру, вы сначала попадаете к плите и мойке, а только потом можете снять пальто, так как прихожая находится дальше. Хорошо хоть туалет не у лифта.

В семьдесят четвертой квартире не было звонка, и мне пришлось колотить в дверь сначала кулаком, а потом ногой.

Наконец дверь приотворилась, и появился мужчина – маленький, сухонький, одетый в дешевый спортивный костюм, явно купленный на вьетнамском рынке. На голове у старичка клубился легкий седой пух, делавший его похожим на перезревший одуванчик. Над верхней губой топорщились довольно густые черные усы.

– Вам кого? – неожиданно тоненьким голоском пропищал дедушка.

– Ольгу Петровну или Михаила.

– Слушаю.

Я подумала, что старичок плохо понял, и повторила, стараясь четко выговаривать слова:

– Будьте любезны, позовите Ольгу Петровну, а еще лучше – Михаила.

– Слушаю, – вновь ответил дедуля.

У меня открылся рот. Ничего себе! Да Михаилу-то сто лет! Ни Наташа, ни Алена ни разу не сказали ничего о его возрасте. Конечно, бывают такие браки, когда жена годится мужу во внучки. У Катюши случилась один раз очень неприятная ситуация, когда к ней на прием явилась девчушка лет шестнадцати вместе с лысым пузатым мужиком, давно отметившим шестидесятилетие. Подруга осмотрела девочку и радостно сообщила:

– Вы очень правильно поступили, что сразу пришли, пока болезнь не запущена, с ней легко справиться. Пусть ваша внучка начнет принимать вот это средство.

Мужик побагровел, но Катюша не обратила внимания на его кожную реакцию и на всех порах понеслась дальше:

– Можете купить это лекарство для вашей внучки в ближайшей аптеке, внучке тут же станет лучше, ваша внучка…

– Доктор, – процедил посетитель, – это моя жена…

С другой стороны, ничего удивительного в такой ситуации нет. В конце концов, Наташа имела полное право выйти замуж за человека старше себя в два раза, но странно другое. Почему этот старикашка заинтересовал такую девушку, как Соня Репнина? Ей-то Михаил вообще должен был показаться Мафусаилом! Но делать нечего, придется каким-то образом вызывать на откровенность этого современника Адама и Евы.

Навесив на лицо самую лучезарную улыбку, я прочирикала:

– Миша, очень приятно, извините за вторжение, но мне очень, просто очень нужно с вами побеседовать…

Мужчина, не мигая, окинул меня тяжелым взглядом, потом глубоко вздохнул и сказал:

– Проходите, коли пришли.

Длинным извилистым коридором, изгибавшимся под всевозможными углами, мы добрались до невероятной кухни, похожей на домик для хомячка. Крохотное, какое-то игрушечное помещение вмещало только двухконфорочную плиту, маленький столик, мойку и одну табуретку.

– Садитесь, – велел хозяин.

Я плюхнулась на жесткое сиденье и завела:

– Видите ли, Миша…

– Я не Миша, – буркнул дедок.

– Да? А кто?

– Ольга Петровна.

Чувствуя себя, как боксер в нокауте, я забормотала:

– Ну, это… э… конечно, извините, но вы так похожи…

Неожиданно Ольга Петровна хмыкнула:

– Хотите сказать, что дамы моего возраста больше похожи на мужиков?