Невеста Борджа - Калогридис Джинн

— Смотрите! — воскликнула я. — Церковь Санта Кьяра цела! И кафедральный собор тоже!

И вправду: несмотря на то что я сама видела, как из нее вырывался огонь, снаружи Санта Кьяра казалась почти неповрежденной, не считая полос копоти. Собор же и вовсе казался нетронутым.

Но когда наше небольшое семейство ехало в карете к Ка-стель Нуово, мне стоило больших усилий скрыть горе и ненависть — и не только мне. Даже Феррандино помрачнел. Джованна с трудом сдерживала слезы, а Альфонсо сидел, отвернувшись к окну.

От порта до места назначения путь был недолог, но даже он позволил нам увидеть часть разрушений, учиненных французами. Дворцы и жилища простолюдинов — все было опалено, либо превращено в руины огнем пушек, либо и сожжено и разрушено разом. Арсенал, некогда заполненный артиллерией и солдатами, защищенный двойным кольцом стен, превратился в черную груду камней и погребенных под ними разлагающихся трупов.

Джованна зажала нос. Я же невольно заметила, что с залива кроме запаха соленой воды, который я так любила, теперь доносился еще один запах, слабый, но жуткий, — запах гниющей плоти. Очевидно, проще оказалось избавиться от мертвых, предав их воде, а не земле.

Стены вокруг Кастель Нуово напоминали оскал безумца с недостающими зубами.

— Ну да ничего, — сказал Феррандино и показал вперед. — Смотрите, кто нас встречает.

Я посмотрела вперед и улыбнулась впервые после нашего возвращения в Неаполь: там высилась, целая и невредимая, триумфальная арка Альфонсо I, и наша карета проехала под ней, мимо ожидающих стражников, которые держали ворота открытыми для нас.

Во дворе, вытоптанном и лишившемся сада, какой-то капитан отделился от своего отряда, подбежал к карете, открыл дверцу и поклонился.

— Добро пожаловать, ваше величество, — сказал он и помог Феррандино спуститься. — Мы вынуждены извиниться за то состояние, в котором пребывает королевский дворец. Мы надеялись привести его в порядок к вашему прибытию, но, к несчастью, большинство здешних слуг были убиты. Нам пришлось нанять необученных простолюдинов и обедневших дворян, а они слишком медлительны.

— Это неважно, — любезно отозвался Феррандино. — Мы рады вернуться домой.

Но счастье, которое я испытала, войдя в огромные двери, вскоре улетучилось. Капитан повел нас к тронному залу, где король должен был встретиться с сенешалем и обсудить, как восстановить дворец и что делать с надвигающимся голодом. Мы шли по коридорам, на стенах которых до сих пор видны были зарубки от клинков и пятна крови. Портреты наших предков были вырезаны из рам и изорваны, позолоченные рамы украдены; обрывки полотен валялись на полу. Статуи, ковры, гобелены, канделябры — все вещи, которые я помнила с детства и которые казались мне такими же вечными и неизменными, как право нашей семьи на корону, — все было украдено. Мы шли по голому полу, мимо голых стен.

— Они забрали все, — с горечью произнесла Джованна. — Все.

Голос Феррандино прозвучал на удивление жестко.

— Такова война. С этим ничего не поделаешь, и жаловаться бесполезно.

Джованна замолчала, но ненависть в ее глазах не погасла.

В нише, где я убила стражника-предателя, пол и стены были по-прежнему забрызганы кровью; следы совершенного мною убийства еще только предстояло убрать.

Когда мы добрались до тронного зала, мое негодование лишь возросло. Окна, выходящие в сторону порта, были разбиты и зияли зазубренными осколками; во всех углах валялись разбитые винные бутылки. Какие-то крестьянки поспешно сметали стекла в кучу.

— Его величество король Феррандино! — объявил капитан.

Женщины остановились; зрелище короля с его придворными настолько потрясло их, что одна даже перекрестилась вместо того, чтобы преклонить колени. Еще одна служанка стояла на коленях на верхней ступеньке у трона и энергично терла его сиденье тряпкой; теперь же она извернулась в поясе и попыталась изобразить поклон. Само огромное кресло было изрублено; глубокие зарубки на поручнях и ножках изуродовали резной узор.

Подушка с трона лежала рядом на полу; она была исполосована и покрыта какими-то темными пятнами, которые я сначала приняла за вино. Я подошла к ней, наклонилась и тут же с омерзением отшатнулась, почувствовав запах мочи.

— Ваше величество, ваши высочества! — воскликнула служанка. — Простите, пожалуйста! Здесь так много нужно убрать — французы, прежде чем удрать, загадили весь дворец. Они даже трон, и тот осквернили.