Улыбка химеры - Степанова Татьяна Юрьевна

Правда, наблюдать за кем-то в этой толчее и суматохе было просто невозможно!

Оркестр народных инструментов и осипший на морозе хор наяривали у подъезда «Эй, баргузин, пошевеливай вал...». А в вестибюле у фонтана-Фортуны румяный нарядный распорядитель в смокинге, бабочке и с микрофоном радостно и громко предлагал гостям казино посетить ресторан, где в это самое время «начинается единственный в мире зимний международный турнир по „пьяным шашкам“!». Половина ресторана была оборудована под импровизированный шашечный клуб: на столах, уставленных острыми пряными закусками, располагались шашечные доски. А на них вместо шашек стояли маленькие рюмки с красным и белым вином и водкой. Игра велась в «поддавки». Победа достигалась тем, что каждый из играющих старался как можно скорее поддаться сопернику: каждая «съеденная» шашка выпивалась, и победителем оказывался тот, кто быстрее сдавал свои шашки противнику и в результате пил меньше. Игра шла весьма азартно, нагрузившиеся за партию проигравшие выбывали, а победители садились играть по второму, третьему, пятому кругу до определения абсолютного чемпиона.

И в результате, как, мрачно и предполагал Китаев, основная публика толпилась именно в ресторане, а не возле игорных столов, от души веселясь и одновременно основательно подкрепляясь спиртным и закусками с богато сервированного шведского стола...

Но к девяти вечера положение начало несколько выправляться. Прибыли долгожданные солидные клиенты, сделавшие предварительный заказ на крупную игру. Китаев вместе с швейцаром и охранниками встречал их на крыльце. А в Большом зале их встретил сам Салютов. Клиенты были давние: нерчинский губернатор, его младший брат — губернатор Охломского округа, их старый партнер по игре — «хлопковый король» Султанкул Мамедов из сопредельной среднеазиатской независимой республики, председатель совета директоров компании «Востокэнерго» господин Загоруйко и председатель парламентского собрания уссурийско-таежного края «кедровый олигарх» Приамурья господин Сидоров. Гости, как люди серьезные и уважаемые, такими глупостями, как «поддавки» с выпивкой и даровым шведским столом, не интересовались и сразу же проследовали в игорный зал, где все уже было готово.

Последним на серебристом «Даймлере» вместе с охраной приехал Керим Балиев, и Китаев тут же велел своим людям отыскать среди гостей Витаса Таураге и сообщить, что он срочно нужен. Керим Балиев — двадцативосьмилетний сын и единственный наследник преуспевающего нефтепромышленника из Казани — являлся одним из самых ценных приобретений «Красного мака» за последний год. Вырываясь в Москву из-под гнета сурового отца-консерватора, желавшего воспитать сына правоверным мусульманином, Балиев в столице крутил отдых на полную катушку: пять клубов за ночь от «Амазонии» до «Цеппелина» было для него совсем не пределом.

Дома в Казани на глазах родных Балиев даже пить не смел — запрещал Коран. А в Москве и с этим было легко. Но вот играть по-крупному он садился, лишь дойдя до нужной кондиции в баре, когда ему уже было по колено само Каспийское море и не пугали ни тысячные проигрыши, ни гнев доведенного до исступления родителя.

А довести Балиева до нужной кондиции и умело втолкнуть его в большую игру, раскрутить на партию в баккара мог один лишь незаменимый человек — Витас Таураге. Они с Балиевым были приятели. Балиев искренне считал, что Витас — подающий надежды актер кино, а он питал сильную слабость к людям искусства и доверчиво пил в их компании, смеясь от души их анекдотам про «новых русских» и радуясь как дитя и обретенной свободе от домашне-религиозного гнета, и богемной тусовке.

Витас Таураге появился по зову охранников весьма быстро. Как всегда, и своей безупречно нордической внешностью, и стильным костюмом он действительно смахивал на героя экрана. Китаев кивком указал ему на Балиева. Но Витасу и подсказывать не нужно было. Они с Балиевым трогательно обнялись, и Витас сразу же увел его в бар отметить встречу. У Китаева отлегло от сердца: примерно через полчаса Витас все так же бережно переправит сына казанского нефтепромышленника в Большой зал, и они сядут играть.

Для порядка он все же заглянул в бар сам, чтобы удостовериться, что Таураге честно выполняет свою работу в казино. Но тут ему по мобильному позвонили с поста охраны служебного входа и сообщили, что «приехал Филипп Валерьевич с приятелем». Китаев отправился встречать Салютова-младшего.

Тот, как всегда, был со своей опостылевшей всему «Красному маку» тенью — Легионером и сразу же хотел подняться к отцу в кабинет. Однако Китаев мягко уговорил его немного подождать: отец действительно очень хотел его видеть, но сейчас он занят, приехали большие люди, пусть Филипп немного подождет, когда отец освободится. И Филипп согласился и даже не стал особо вставать в позу (как того опасался Китаев), угрожая немедленным отъездом.

Вообще, отношения отца и сына крайне угнетали Китаева. Этим дрязгам давно пора было положить конец, и Китаев старался изо всех сил, потому что безумные эти ссоры наносили казино ощутимый вред, лишая предприятие преемственности, стабильности и...

Китаев не успел додумать эту важную мысль: из вестибюля снова позвонила охрана и сообщила, что «явился проблемный клиент, который требует самого Китаева, потому что дежурная смена не торопится пускать его в зал».

Китаев чертыхнулся и помчался узнавать — кого там еще принесло. Возле входной двери в вестибюле он увидел нового швейцара, фамилию которого еще плохо помнил, и того самого майора из милиции — Колосова. Его бросило в жар: этого еще только не хватало! Снова они? Неужели снова обыск или проверка документов?! Сейчас? При таких посетителях?!

А проклятый оркестр и хор во дворе в эту самую минуту грянули так, что стекла задрожали: «И доро-га-а-я не узна-а-ет, какой танкиста был конец!»

Это было уже... Китаев даже слов не мог подобрать. Но подоспевший охранник шепотом пояснил ему, что эту песню только что заказал личный секретарь нерчинского губернатора. Что, мол, тому, как отставному генералу и бывшему танкисту, песня эта очень по душе: напоминает молодость, родную дивизию и вдохновляет перед серьезной игрой.

«И залпы ба-а-шенных ору-удий...» — гремело за окном, а Колосов все еще маячил в дверях, удерживаемый швейцаром и...

— Добрый вечер, в чем дело?! — выпалил Китаев.

— Здравствуйте, Глеб Арнольдович, вот решил воспользоваться вашим приглашением и заехать на огонек. Да охрана у вас непробивная, — ответил Колосов, как показалось Китаеву, с этакой нехорошей усмешкой.

— Пропустите. — Китаев отстранил швейцара и пригласил Колосова:

— Проходите. Я думал, это новый обыск, прямо в глазах потемнело.

— Да я просто решил игру посмотреть. Любопытство гложет. В прошлый раз так и не успел, — ответил Колосов.

— Ради бога, милости просим, — Китаев смерил его настороженным взглядом, словно спрашивая, действительно ли тот пожаловал в гости один и без ОМОНа. — А по нашему задержанному ничего нового нет?

— На днях Майскому обвинение предъявят, — охотно поделился Колосов. Правда, тут от встревоженного Китаева укрылась одна важная деталь: не была названа статья обвинения.

— Милости просим, — недовольно повторил Китаев. — Вы наш гость сегодня. Угощение, спиртное — все за наш счет. Это не форма взятки, не беспокойтесь, это наш обычай.

— Славный обычай, — улыбнулся Колосов, прислушался к хору. — Громко поют как, а?

— Раздевайтесь, — Китаев подтолкнул его к гардеробу. И в этот самый миг увидел, как мимо них в толпе прошли Газаров и Эгле Таураге. Они, видимо, тоже приехали совсем недавно. Но когда именно, это от Китаева в суматохе ускользнуло. Он хотел было окликнуть Эгле — ему было что ей сказать. Но она вместе с Газаровым уже скрылась за дверями ресторана, откуда слышались оглушительные взрывы хохота и звон бокалов. Видимо, Газаров вел ее полюбоваться на пьяношашечный чемпионат. «Алигарх всегда не дурак выпить на дармовщину», — с досадой подумал Китаев и... махнул на все рукой — черт с ними со всеми! И с этим майором из розыска — молодым да ранним, сменившим старую кожанку на дубленку и новенький костюмчик с павлиньим цветастым галстуком, и с этой девчонкой, и с ее хахалем... Черт с ними, не до них сейчас, когда в Большом зале за карточным столом собрались такие люди и начинается такая игра.

Следовало, конечно, сообщить Салютову, что Эгле здесь и что с нею снова этот чертов Алигарх. Но Китаев не решился портить шефу настроение в такой вечер. Черт с ними со всеми! Разберутся без него. Правда, подумал он с мимолетной тревогой, Витас сегодня тоже здесь, а они с Алигархом — это в казино каждый знает — на ножах из-за Эгле, но...

Китаев пробился через толпу в вестибюле к Большому залу. Пусть все катится к чертям. Его место сейчас там, в зале. Стоя в дверях, он увидел, что гости уже расселись за карточным столом. Встретился взглядом с Жанной Марковной, как всегда с невозмутимостью Будды и зоркостью орла наблюдавшей за игрой и за крупье. Она едва заметно улыбнулась и кивнула: да, все в порядке, сейчас начнем.