Прощай, Византия! - Степанова Татьяна Юрьевна

Вопросов было множество. И на прославленной Петровке, 38 ответов на них пока было не найти. Там сами еще только-только въезжали в картину происшествия в целом, запрашивая для себя у Колосова материалы по убийству Евдокии Абакановой.

Мешало еще кое-что. Катя оказалась права: о стрельбе по колледжу и «трагическом убийстве школьника» с утра пораньше передали все новостные телеканалы. Фамилия «Абаканов» еще не засветилась в эфире — пресс-служба Петровки данные о личности потерпевшего журналистам намеренно не предоставила. Но уже к вечеру — Колосов был в этом уверен — средства массовой информации сами бы все разнюхали. Достаточно было их корреспондентам просто приехать в колледж, где к этому времени уже закончила работу следственно-оперативная группа.

Колосов вернулся в главк, доложил ситуацию по делу начальнику управления розыска. «Как с товарищем Ануфриевым сработались?» — поинтересовался шеф. Никита пожал плечами. Ануфриева в главке не было. И где он обретался, никто не знал. Колосов вспомнил свой вчерашний разговор с ним. Да, коллега из «Большого дома» новому повороту абакановского дела не удивился. Означало ли это, что он был внутренне готов к тому, что список жертв будет день ото дня расти?

Это и кое-что другое Колосов решил прояснить для себя, причем не откладывая. Он всеми фибрами души ощущал, что коллега «оттуда» держит его на голодном информационном пайке. И такое положение дел после того, как среди бела дня был как заяц подстрелен шестнадцатилетний пацан, Колосова уже категорически не устраивало. Он позвонил Ануфриеву. Услышал знакомое тусклое «алло, я слушаю». Сухо проинформировал коллегу о результатах баллистической экспертизы. Спросил, приедет ли тот в главк на Никитский. Ануфриев все так же тускло ответил, что как раз сегодня он занят: «Что же вы думаете, что, кроме вашего дела, у меня иных обязанностей нет?»

— И все же нам надо встретиться, поговорить, — настаивал Колосов.

— Как наш источник поживает? — хмыкнул Ануфриев. — Неужели валаамова ослица заговорила?

Про валаамову ослицу Никита не очень понял и поэтому сразу же разозлился.

— Если сами не можете подъехать, я приеду по месту вашей службы, — буркнул он. — Я прошу всего полчаса.

— Если так горит, то жду вас, майор, через час, — снова хмыкнул Ануфриев. — С пропуском только сплошная морока, так что встретимся на Варсонофьевском. Варсонофьевский, 22 — запомнили?

До Лубянки Колосов прогулялся пешком (все равно там, на площади, парковка запрещена, а возле «Большого дома» и его филиалов тоже особо не припаркуешься). Он быстро шел мимо «Детского мира». День выдался холодный, ветреный, на Большой Лубянке, стиснутой со всех сторон монолитами зданий, ветер выл, как в аэродинамической трубе. Вообще, думал Колосов, с погодой что-то не то — середина ноября, а на дворе морозная, бесснежная пыльная сушь. Вроде был дождь, но его словно и не было — шарахнул холод, все выморозило, начался гололед, его полили химикатами, и в результате снова под ногами сухой пыльный асфальт, а над городом морозная пыльная мгла.

Он прошел Пушечную, миновал Кузнецкий Мост. Следующий как раз Варсонофьевский переулок. Выходит, этот Ануфриев работает не в главном здании — Никита через плечо оглянулся на каменного гиганта, оставшегося позади, — облицованный гранитом цоколь, парадные подъезды, двери: снаружи — из дерева, внутри — бронированные…

Свернул в Варсонофьевский. Он слышал — или это была очередная ведомственная байка, — что именно здесь, в этом переулочке, когда-то размещалась в тихом уютном особнячке одна страшно законспирированная лаборатория. Много чего в ней делали, в этой лаборатории, во времена былые. Например, такие продвинутые шприцы-пистолеты, стреляющие цианидными парами в лицо разным там вождям националистического подполья, неугодным журналистам, сбежавшим на Запад диссидентам… Не в этом ли особнячке назначил ему встречу господин резидент? Однако Никите пришлось испытать жестокое разочарование — номер двадцать второй действительно оказался особнячком под новой еврочерепичной крышей, только вот размещалась там не тайная подпольная лаборатория, а.., бар.

Колосов спустился по ступенькам и попал словно в другую эпоху — краснокирпичные стены, на стенах знамена, вымпелы, огромные щит и меч, бронзовые «феликсы эдмундычи», как языческие божки, вперяющие в посетителя свои пронзительные очи из каждой стенной ниши, уютные кабинки, так, чтобы за дубовыми пивными столиками могли комфортно разместиться целые компании. И.., совсем неожиданно.., словно из довоенного патефона — шаляпинский бас: «Уймитесь, волнения страсти, усни, безнадежное сердце…».

А справа в кабинке пировала горластая компания.., иностранцев. Кажется, французы. Ануфриев тоже был уже здесь, приветливо помахал из угла. «Усни, безнадежное сердце, я плачу…» Где-то в недрах бара крутилась на патефоне старая пластинка. Или это тоже была имитация, как кремлевский кирпич, как вымпелы и знамена? «Я плачу, я стражду… Душа истомилась в разлуке…» Колосов сел за столик Ануфриева. Тот кивнул, поймал его взгляд на иностранцев.

— Это второй помощник атташе французского посольства с приятелями-журналистами из «Либерасьон». Они тут завсегдатаи, — пояснил он.

— Бара в Варсонофьевском я не ожидал, — признался Колосов.

— Привыкайте. В общем-то, тут все свои. — Ануфриевглянул на «второго помощника атташе». — Пиво здесь славное. Возьмите «Полайнер».

Колосов заказал официанту «Старобрно».

— Итак, в чем проблема? — спросил Ануфриев.

— Я хочу знать все, что известно про Волгоград. — Колосов сразу попер вперед. Чего тень на плетень наводить? Если домашний источник Нина что-то такое.., пусть даже эфемерное.., связанное с этим самым Волгоградом, действительно почувствовала, то надо немедленно выяснить.

— Про Волгоград? Ах вот оно что. — Ануфриев поднял вверх белесые брови. — Информатор наконец-то выдал хоть что-то путное?

— Я не знаю, с чем это есть, — признался Колосов, — а вы, Игорь Валентинович, информацией с нами не делитесь. Мое начальство — а я только что от него — высказало по этому поводу свое неудовольствие и недоумение.

— А мое начальство, я как раз утром ситуацию докладывал, неудовольствия не высказало.

— Даже по поводу того, что мы не уберегли от гибели подростка?

— Не мы не уберегли, а вы. И если вы и дальше будете так же неумелы и нерасторопны, боюсь, ситуация будет только ухудшаться.

— Но…

— Вы сами говорили: розыск уголовных преступников — наша, то есть ваша, прямая обязанность, — Ануфриев слушал Шаляпина, — и не скрывали, что наше сотрудничество и помощь вас тяготят и обременяют.

— Помощь никого тяготить не может, если она реальна и честна, — отрезал Колосов.

— Не будем считаться, не будем искать блох. Соглашаюсь, с мальчишкой мы оба виноваты. Мальчишка мог бы жить да жить. Кстати, вам не показалось, что этот их младшенький «голубой»?

— Нет, мне не показалось.

— А, ну вы же даже его и не допрашивали. Не успели. — Ануфриев смотрел на Колосова снисходительно. — Поразительная нерасторопность. Я вообще-то ожидал большего, когда мне сказали, что моим партнером по этому делу будет доблестный областной уголовный розыск.

Колосов отодвинул бокал с пивом.

— Что с Волгоградом? — спросил он.

— А что такое с Волгоградом?

— Судя по информации нашего источника, родственников наших жертв пугают какие-то события, происшедшие там… — Колосов, вспоминая сообщение Нины, на ходу анализировал и делал выводы. — ..еще при жизни Константина Ираклиевича Абаканова, их отца. И все это как-то связано с убийствами.

— Все? Это все?

— Все, что мне на данный момент известно.

— Негусто. Но все же неплохо. Значит, там, в семье, про Волгоград все же между собой говорят. Не дает он им покоя, — хмыкнул Ануфриев.

— Хватит темнить. — Колосов повысил голос. — Я не мальчик вам тут шарады разгадывать.

— Вы уверены, что моя информация поможет вам в розыске убийцы?

— Не знаю, посмотрим.

— В ночь на 26 июля сего года в поселке Старая Пристань — это известное дачное место отдыха на Волге, — в собственном особняке была убита семья из пяти человек: трое взрослых, двое несовершеннолетних детей, — сказал Ануфриев. — Кроме них, был убит и находившийся в доме охранник-водитель. Преступник около трех часов ночи проник в особняк. Все спали. Он использовал пистолет «ТТ» с глушителем, из которого застрелил всех в их спальнях, в постелях, в том числе и детей — девчонку и парня. Охранник, спавший внизу, в комнате для прислуги, видимо, все же что-то услышал. Были обнаружены следы борьбы. Охранник, видимо, пытался задержать убийцу, но был тоже застрелен.

— Из особняка что-то пропало?

— Ничего. Складывалось впечатление, что ценные вещи, а их в доме было немало — одна телевидеоаудиоаппаратура чего стоила, — убийцу не интересовали.