Пентаграмма - Несбё Ю

Телефон зазвонил снова. Беата вздохнула и протянула руку.

– Да, Олауг.

– Это Харри. Кажется, ты еще не спишь?

Она села на постели:

– Да я сегодня ночью как будто на коммутаторе сижу. Что у тебя?

– Мне нужна помощь. А кроме тебя положиться мне не на кого.

– Нда? Если я правильно поняла, для меня это означает лишние проблемы.

– Кучу. Поможешь?

– А если откажусь?

– Ты сначала выслушай, а потом можешь отказаться.

Утром в понедельник солнце без четверти шесть снова выглянуло из-за Экеберга. Охранник на входе в Главное управление полиции громко зевнул и поднял глаза от «Афтенпостен» на предъявленное удостоверение.

– Пишут, что будет дождь, – сказал охранник, радуясь, что наконец-то видит человека.

Высокий меланхоличный мужчина коротко взглянул на него и ничего не ответил.

В течение следующих двух минут пришло еще трое – таких же меланхоличных и неразговорчивых.

А в шесть все четверо сидели в кабинете начальника Главного управления полиции на седьмом этаже.

– Один из наших инспекторов вывел из камеры предварительного заключения возможного убийцу, – сказал начальник Главного управления полиции, – и теперь никто не знает, где они.

Одним из его качеств, которые делали его относительно подходящим для своей должности, было умение кратко сформулировать очередную проблему. Еще одним – в нескольких словах обозначить необходимые меры.

– И я считаю, нужно найти их так быстро, как это только возможно. Что сделано на настоящий момент?

Начальник криминальной полиции глянул на Мёллера с Волером, откашлялся и ответил:

– Мы направили на расследование небольшую, но опытную группу, отобранную присутствующим здесь инспектором Волером. Он же назначен ответственным за поиск. Трое сотрудников службы безопасности, двое из криминального отдела. Они приступили к делу этой ночью спустя всего час после того, как нам доложили, что Сивертсен не вернулся в камеру.

– Оперативно сработано, но почему не извещены патрули и дежурная часть?

– Ларс, мы не стали спешить до совещания. Нам важно твое мнение. Инспектор Волер обещает найти Холе и Сивертсена в течение суток. Также мы контролируем распространение информации. Сейчас об исчезновении Сивертсена знаем только мы четверо и Грот из изолятора. Кроме того, мы позвонили в Уллерсму и отменили перевозку в новую камеру, мотивируя это тем, что, исходя из недавно полученных сведений, безопасность Сивертсена там будет под вопросом, поэтому его переведут в другое место, которое пока не разглашается. Короче говоря, мы сделали все возможное, чтобы никто ничего не узнал до тех пор, пока Волер и его группа не найдут беглецов. Но, разумеется, Ларс, как ты скажешь, так и будет.

Начальник Главного управления задумчиво кивнул, потом встал и подошел к окну.

– На прошлой неделе я ехал в такси, – начал он, стоя спиной к собравшимся. – У шофера на сиденье лежала газета, и я спросил, что он думает о велокурьере-маньяке. Всегда интересно, что думают широкие массы. И он ответил, что дело с велокурьером-маньяком обстоит точно так же, как и с терактами одиннадцатого сентября. Вопросы задаются в неправильной последовательности. Все спрашивают кто и как. Но чтобы решить загадку, нужно сначала ответить на другой вопрос. Какой, Торлейф?

Начальник криминальной полиции не ответил.

– Этот вопрос, Торлейф, «зачем». Таксист оказался неглуп. Кто-нибудь из вас задавал себе этот вопрос, господа? – Начальник управления качался на каблуках и ждал ответа.

– При всем уважении к таксисту, – наконец выдал начальник криминальной полиции, – я не уверен, что в данном случае есть какое-нибудь «зачем». Во всяком случае – рациональное «зачем». Все здесь знают, что у Холе нестабильная психика и склонность к выпивке. За это его и уволили.

– Даже у безумных есть мотивы, Торлейф.

Деликатно кашлянули.

– Да, Волер?

– Батути.

– Батути?

– Египетский пилот, который сознательно разбил полный пассажирский самолет, только чтобы отомстить компании за то, что ему не дали повышения.[22]

– Куда ты клонишь, Волер?

– Вечером в субботу, после того как мы задержали Сивертсена, я догнал Харри на стоянке, чтобы поговорить. Он отказался отмечать завершение дела. Было видно, что он сердится. Из-за того, что его увольняют, и из-за того, что, по его мнению, мы лишили его законной славы человека, задержавшего маньяка.

– Батути… – В окно кабинета брызнули первые лучи солнца, и начальник управления прикрыл глаза рукой. – Бьярне, ты до сих пор не сказал ни слова. Ты-то что думаешь?

Бьярне Мёллер посмотрел на силуэт у окна. Живот болел так сильно, что Мёллер уже не опасался – он надеялся, что он, наконец, лопнет. С того самого момента, когда его подняли ночью и рассказали об исчезновении, он все ждал, когда же кто-нибудь разбудит его и скажет, что все произошедшее – лишь страшный сон.

– Не знаю, – вздохнул он. – Честно говоря, мне до сих пор непонятно, что происходит.

Начальник управления медленно кивнул.

– Если выяснится, что мы это скрываем, нас четвертуют, – сообщил он.

– Отлично сформулировано, Ларс, – сказал начальник криминальной полиции. – Но если выяснится, что мы упустили серийного убийцу, нас тоже четвертуют. Даже если мы найдем его снова. Но у нас еще есть возможность решить все по-тихому. У Волера, как я понял, есть план.

– Любопытно послушать. Волер?

Том Волер сжал правую руку в кулак и обхватил ее левой ладонью.

– Скажем так, – начал он. – Зная, что права на неудачу у нас нет, я готов использовать несколько нетрадиционные методы. Зная также, какие могут быть последствия, думаю, что лучше вам будет не знать моего плана.

Начальник управления обернулся, на лице у него читалось глубокое удивление.

– Это, конечно, благородно, Волер. Но боюсь, мы не можем согласиться…

– Я настаиваю.

Начальник нахмурился:

– Настаиваешь? Ты знаешь, чем рискуешь, Волер?

Волер разжал ладони и посмотрел на них.

– Да. Но я беру на себя всю ответственность. Я вел расследование и работал с Холе бок о бок. Моей обязанностью как непосредственного руководителя было вовремя понять, что он собирается сделать, и предотвратить это. Во всяком случае, после беседы на стоянке.

Начальник управления изучающим взглядом посмотрел на Волера и снова отвернулся к окну. Полоска света медленно ползла по полу. Он расправил плечи и вздрогнул, словно от холода.

– Времени тебе – до полуночи, – сказал он, глядя на оконное стекло. – Потом об исчезновении узнает пресса. И еще. Этого совещания не было.

На выходе из кабинета Мёллер заметил, как начальник Главного управления полиции пожал Волеру руку и улыбнулся ему с благодарностью. Так благодарят сотрудников за верную службу, подумалось Мёллеру, так подбадривают человека, идущего на самопожертвование. Так негласно назначают наследника. Принца.

Эксперт Бьёрн Холм чувствовал себя полным идиотом. Он стоял с микрофоном в руке перед толпой японцев. Те с ожиданием смотрели на него. Его ладони были скользкими от пота. Причем не из-за жары – напротив, в автобусе, который припарковался рядом с «Бристолем», исправно работал кондиционер и было относительно прохладно. Нет, потел он из-за того, что ему приходилось говорить в микрофон. По-английски.

Гид представила его как сотрудника норвежской полиции – «а Norwegian police officer», и какой-то улыбчивый старик тут же достал фотоаппарат, как будто Бьёрн Холм был частью экскурсии. Он взглянул на часы. Семь. У него еще несколько групп впереди, так что надо собраться с силами. Он набрал воздуху в легкие и начал с тех предложений, которые заготовил по дороге:

– We have checked the schedules with all the tour operators here in Oslo, – сказал Холм. – And this is one of the groups that visited Frognerparken around five o'clock on Saturday. What I want to know is: who of you took pictures there?[23]

Никакой реакции.

Холм в замешательстве посмотрел на гида.

Та с улыбкой поклонилась ему, освободила от микрофона и повторила пассажирам, как показалось Холму, то же самое сообщение. На японском. Закончив, она отвесила легкий поклон, и Холм увидел лес рук. Фотолаборатории придется попотеть.

Напевая засевшую в памяти попсовую песенку про безработицу, Рогер Йендем запер машину. Путь от гаража до нового офиса «Афтенпостен» был недалекий, но он знал, что ему придется бежать. И не потому, что он опаздывал на работу – отнюдь. Причина была в том, что Рогер Йендем принадлежал к тем редким счастливчикам, которые с энтузиазмом начинают каждый рабочий день и обожают все, что связано с работой. В данном случае – кабинет и рабочий стол с телефоном, компьютером и стопкой свежих газет, а также голоса коллег, бурлящие звуки кофеварки, сплетни в курилке и напряженное ожидание на утренних планерках. Вчерашний день он провел перед домом Олауг Сивертсен, а добыл всего лишь ее фото в окне. Но это ничего. Трудности ему нравились. А уж где этих трудностей хватало – так это в отделе криминальной хроники. Деви шутила, что он уже превратился в наркомана. Ему это слово не нравилось. Наркоманом был его младший брат Томас. А Рогер был здоровым человеком. Политолог по специальности, он совершенно случайно увлекся криминальной хроникой. Но Деви, конечно, имела в виду, что эта работа вызывала определенную зависимость. Начинал он политическим обозревателем, потом его на некоторое время попросили вести колонку криминальной хроники. С тех пор ему постоянно требовался адреналин, который он мог получить только при написании статей о жизни и смерти. Он сразу же пошел к главному редактору и попросил перевести его туда на постоянную работу. У редактора это был, видно, не первый случай, поэтому он распорядился без лишних проволочек. С тех пор Рогер стал бежать на работу вприпрыжку.