Компания чужаков - Уилсон Роберт

Она пошла в клуб на Пэлл-Мэлл, как он ее учил, и там спросила Льюиса Крейга. Человек за стойкой передал ей конверт, внутри обнаружилась записка с подробными инструкциями. Ей следовало добраться до Ватерлоо, оттуда на поезде до Клэпэм-Джанкшн, далее на автобусе в Стритэм, на другом поезде в Талс-Хилл, обратно в Брикстон на автобусе и так далее. Андреа пустилась в это запутанное путешествие, злясь про себя на Льюиса: мог бы и предупредить, чтоб не надевала туфли на шпильках! Перебирая мысленно полученные инструкции, Андреа уже направлялась к Ватерлоо и вдруг поймала себя на том, что исподтишка оглядывается, проверяя, нет ли за ней «хвоста». Да уж, записка Льюиса без труда вернула ее в пору шпионских игр. А когда она ехала на автобусе из Талс-Хилл в Брикстон, пассажир, сидевший напротив, вдруг подался вперед и сказал ей:

— Следующая остановка — наша.

Они сошли на Норвуд-роуд и прошли в Брокуэлл-парк. Спутник Андреа подвел ее к полю для боулинга, кивком указал на здание клуба и растворился в воздухе. Непонятное волнение охватило Андреа, когда она ухватилась за бакелитовую ручку на двери клуба. Внутри было почти темно: лампу не включали, а за окном сгущался ранний ноябрьский вечер. Андреа едва разглядела в сумраке Льюиса: тот сидел у самой стены рядом с крепко сбитым толстяком в тяжелом темном пальто и шляпе с серыми полями и черной ленточкой вокруг тульи. По деревянным половицам Андреа медленно подошла к мужчинам. Запах креозота ударил в ноздри. Мужчины разговаривали приглушенными голосами, на иностранном языке. Ей показалось, что она вот-вот поймет их речь, многие звуки были похожи на португальский.

Льюис и его собеседник поднялись, и, когда их лица оказались на свету, Андреа угадала, что незнакомый мужчина — русский. Он снял шляпу, волосы жесткие, как мочалка.

— Это Алексей Громов, — представил русского Льюис. — Он все тебе объяснит.

Он пожал товарищу руку и ушел, замирающие в отдалении шаги напомнили Андреа старинную пьесу: актер, произносящий пролог, удаляется, и наступает время для трагедии. Сердце стучало учащенно, адреналин зашкаливал, казалось, каждый вдох и выдох совершается лишь по осознанной команде мозга. Удивительно, в каких неподходящих местах может скапливаться пот!

Лицо Громова застыло неподвижной маской. Должно быть, у народов, живущих в низких широтах, эволюция выработала особый защитный механизм: нервы, управляющие мимикой лица, залегают глубже обычного. Глубоко посаженные глаза — тоже преимущество, смотрят на мир из-под укрывающего их козырька лба. Стул, на который Громов жестом указал Андреа, был установлен с тем расчетом, чтобы на ее лицо падали остатки дневного света, а его лицо оставалось в тени.

— Мы с большим интересом следили за вашей биографией, — медленно и несколько неуклюже выговорил он по-английски.

— Разве у меня есть биография?

— Политика — это вера. Даже если вы на какое-то время отошли от нее, она всегда с вами.

— Хотите сказать, мы, коммунисты, не знаем разочарований?

— Разве что мы разочаруемся в человечестве. Коммунизм — это власть народа, осуществляемая народом для народа, — продекламировал он, широко разведя руки.

— А государство?

— Государство — всего лишь система. — На этот раз он воспроизвел в воздухе боксерский удар.

— Можно ведь разочароваться в системе и все равно стоять за народ.

Разговор свернул не в ту сторону, куда хотел направить его Громов. Громов не считал себя идеологом, не был силен в диалектике, и в любом случае цель этой встречи заключалась не в политической дискуссии. Крейг предупреждал, что эта женщина очень умна, однако полагал также, что она всецело предана Делу и будет послушна.

— Нам известно, что вы были очень преданы Делу, — сказал Громов.

— Вопрос в том, от кого вы это слышали.

— От друга, навестившего Советский Союз. От нашего друга из Португалии.

— Не уверена, что у нас есть общие друзья.

— От товарища Алвару Куньяла.

— Мы с ним никогда не встречались, насколько я помню.

— Вы спланировали его побег. Умный и дерзкий план.

— Да, я это придумала, но ведь не одна, — возразила Андреа, и давно угасший гнев вспыхнул в ней с новой силой. — Вы-то знаете, кто разрабатывал план побега вместе со мной?

— Полагаю, это был Жуан Рибейру?

— А вы знаете, что случилось с ним после этого?

Громов заерзал на стуле. Нет, разговор не вытанцовывался. Черт бы побрал Крейга, который уверил его, что женщина психологически идеально подготовлена к выполнению задания.