Трое - Фоллетт Кен

Удовольствие Ростова от возможности слышать все разговоры Дикштейна омрачалось тем фактом, что их слушал и Хассан. Одержав триумфальную победу обнаружением Дикштейна в Англии, он стал самоуверен, пребывая в убеждении, что теперь-то он стал профессиональным разведчиком, как и все остальные его спутники. Он настоял, чтобы его посвящали во все детали лондонской операции, угрожая в противном случае пожаловаться Каиру. Ростов испытывал искушение послать Хассана подальше, но это означало очередную головную боль в отношениях с Воронцовым, а после памятного разговора с Андроповым Ростов не хотел так скоро снова обращаться к нему через голову Воронцова. Так что он прибегнул к альтернативе: он решил позволить Хассану присутствовать рядом и предупредил его, чтобы он не спешил отправлять сообщения в Каир.

Хассан, который проглядывал распечатку, протянул ее Ростову. Пока русский проглядывал ее страницу за страницей, звуки улицы через пару минут сменились диалогом.

«Так куда, слышь?»

Голос Дикштейна: «Лайм-стрит».

Подняв глаза, Ростов обратился к Тюрину:

– Это «Ллойд», тот самый адрес, что ему продиктовали по телефону. Давай туда.

Тюрин включил двигатель и тронулся с места, держа курс к границам Сити. Ростов вернулся к распечатке.

Хассан сказал с пессимистическим выражением:

– «Ллойд», скорее всего, даст ему письменный отчет.

– «Клоп» работает более чем отлично… пока. – Тюрин держал баранку одной рукой, обкусывая заусеницы на другой. Наконец Ростов нашел то, что искал.

– Вот оно! Тот самый «Копарелли». Отлично, отлично, отлично! – В восторге он хлопнул кулаком по колену.

– Покажите-ка мне, – попросил Хассан.

Ростов на мгновенье запнулся, поняв, что теперь ему никуда не деться, и улыбнулся Хассану, показывая последнюю страницу.

– Под графой «Неядерное использование». Двести тонн урановой руды отправляют из Антверпена в Геную на сухогрузе «Копарелли».

– Вот оно что, – сказал Хассан. – Вот на что нацелился Дикштейн.

Ростов кивнул.

– Все эти дела с судном однотипной постройки должны что-то значить. – Он потер нос. – Но пока еще мне ничего не ясно.

«Два и еще шесть пенсов, парень».

«Держи мелочь».

– Найди где тут припарковаться, Тюрин, – бросил Ростов.

– Тут нелегко приткнуться, – пожаловался Тюрин.

– Если не найдешь места, просто остановись. Черт с ним, со штрафом за неправильную парковку, – нетерпеливо бросил Ростов.

«Доброе утро. Мое имя Эд Роджерс».

«Ах, да. Будьте любезны, минутку… Данные для вас только что отпечатаны. И вот счет».

«Вы отлично работаете».

– Данные в письменном виде, – кисло сказал Хассан.

«Благодарю вас».

«Всего хорошего, мистер Роджерс».

– Он не очень разговорчив, не так ли? – заметил Тюрин.

– Как и любой хороший агент, – сказал Ростов. – Что тебе стоило бы намотать на ус.

– Есть, сэр.

– Черт побери, – ругнулся Хассан. – Нам так и не удалось получить ответы на его вопросы.

– Не важно. Вот только что мне пришло в голову. – Ростов улыбнулся. – Мы знаем вопросы. И нам остается лишь задать их себе, и мы получим те же ответы, что и он. Слушай, он снова на улице. Объедь вокруг квартала, Тюрин, и попробуй засечь его.

Фургон снялся с места, но прежде, чем он завершил круг вокруг квартала, уличные звуки снова затихли.

«Чем могу служить, сэр?»

– Он зашел в магазин, – догадался Хассан. Ростов глянул на него. Когда Хассан забывал надуваться от гордости, то, как истый школьник, приходил в возбуждение из-за автобуса с радиоаппаратурой, «клопов», слежки. Может, если он будет продолжать играть в шпионов вместе с ними, то будет держать язык за зубами.

«Мне нужна новая рубашка».

– О нет! – простонал Тюрин.

«Я вижу, сэр. Что это?»

«Кофе».

«Наверно, это случилось только что, сэр. И избавиться от пятна будет очень трудно. Вам нужна такая же рубашка?»

«Да. Из простого белого нейлона, манжеты на пуговицах, размер воротничка четырнадцать с половиной».

«Спасибо. Может, вы хотите тут же одеть ее?»

«Да, будьте любезны».

«Примерочная вон там».

Звуки шагов, потом краткое молчание.

«Нужен ли вам пакет для старой рубашки, сэр?»

«Сделайте одолжение, выкиньте ее».

– Эта пуговица стоит две тысячи рублей! – опять простонал Тюрин.

«О, конечно, сэр».

– Вот так, – сказал Хассан. – И ничего больше не узнаем.

– Две тысячи рублей! – снова выдавил Тюрин.

– Думаю, деньги себя оправдали, – успокоил его Ростов.

– Куда теперь? – спросил Тюрин.

– Обратно к посольству, – бросил ему Ростов. – Я хочу наконец вытянуть ноги. Левую я совсем не чувствую. Черт, а все же мы отлично сработали утром.

Пока Тюрин направлялся в западную сторону города, Хассан задумчиво сказал:

– Нам надо выяснить, где сейчас находится «Копарелли».

– Этим займутся белки, – сказал Ростов.

– Белки?

– Кабинетные работники в Московском центре. Они сидят за своими столами весь день, не подвергая себя риску большему, чем пересечь на красный свет улицу Грановского, получают больше, чем полевые работники. – Ростов решил воспользоваться возможностью продолжить образование Хассана. – Запомните, агент никогда не будет терять время на получение информации, которая рассеяна в открытых источниках. Все, что имеется в книгах, донесениях и досье, может быть собрано белками. Поскольку использование их обходится дешевле, чем работа с агентом – не из-за зарплаты, а из-за дополнительных усилий. – Комитет всегда предпочитает использовать белок для таких заданий, если это в его силах. Он, как правило, дает белкам задание. И тогда уж бездельничать им не приходится.

– Дикштейн работает не таким образом.

– У израильтян совершенно другой подход. Кроме того, подозреваю, что Дикштейн предпочитает работать в одиночку, не в команде.

– Сколько времени потребуется вашим белкам, чтобы сообщить нам о местонахождении «Копарелли»?

– Может, день. Я пошлю запрос, как только мы окажемся в посольстве.

Тюрин бросил из-за плеча:

– Можете ли запросить дополнительное оборудование?

– В чем нужда?

– Еще шесть пуговиц для рубашек.

– Шесть?

– Если они такие же, как в последней партии, пять сразу же выйдут из строя.

Хассан расхохотался.

– Такова коммунистическая эффективность?

– Качество далеко не коммунистическое, – объяснил ему Ростов. – Мы вечно страдаем от русского качества.

Фургон оказался в пределах посольского ряда, и постовой махнул рукой, показывая направление движения.

– Что будем делать, – спросил Хассан. – когда найдем «Копарелли»?

– Скорее всего, – сказал Ростов. – посадим нашего человека на борт.

Дону достался плохой день.

Все началось за завтраком, когда дошли известия, что кое-кто из его людей погорел этой ночью. Полиция остановила и обыскала машину, в которой было две тысячи пятьсот пар шлепанцев, отороченных мехом, и пять килограммов очищенного героина. Груз, направлявшийся из Канады в Нью-Йорк, был перехвачен в Олбани. Содержимое кузова конфисковали, а водитель вместе с напарником оказались за решеткой.

Все добро принадлежало не дону. Тем не менее, команда, которая осуществляла переброску, уплатила ему вдвое, лишь после чего получила его протекцию. Теперь от него потребуется вытащить людей из каталажки и вернуть героин. Это было почти невозможно. Он мог бы еще справиться с задачей, если бы к этому бардаку имела отношение лишь полиция штата, но в таком случае бардака бы вообще не произошло.

И это было только началом. Его старший сын телеграфировал из Гарварда, прося подкинуть деньжат, поскольку спустил в карты все свое содержание за будущий семестр за неделю до начала занятий. Все утро он провел, пытаясь выяснить, в чем причина убытков в цепи его ресторанов, а днем пришлось объяснить любовнице, почему в этом году он не может взять ее в Европу. И в завершении всех радостей доктор сообщил, что он снова подцепил гонорею. Завязывая галстук перед высоким зеркалом в спальне, он ругнулся:

– До чего паршивый день…

Выяснилось, что кавардак устроила полиция Нью-Йорка; они же имели дело с полицией штата, и та не беспокоила городскую мафию. Полиция города позволила себе не обратить внимание на их подсказки, что было признаком вмешательства каких-то значительных структур, скорее всего, Бюро по борьбе с наркотиками Государственного Казначейства. Дон переговорил с адвокатом, который должен был заняться арестованными водителями, послал человека нанести визит их семьям и приступил к переговорам, чтобы выкупить героин у полиции.

Он натянул пиджак: ему нравилось переодеваться к обеду. Пока он не представлял, как поступить со своим сыном Джонни. Почему тот не приехал домой на лето? Ребята из колледжей всегда едут домой на летние каникулы. Дон понимал, что надо было бы послать кого-нибудь повидаться с Джонни, а то мальчик решит, что отец беспокоится только из-за денег. Похоже, придется ему самому ехать.