Компания чужаков - Уилсон Роберт

Подобно Гитлеру (и то было не случайное совпадение) Фосс любил работать ночами. Дверь оставалась приоткрытой, он слышал голоса, видел мелькавших по коридору людей, чувствовал напряжение магнитного поля: кого-то притягивало к самому центру, и счастливец выходил из личных апартаментов обласканный фюрером, других же магический центр выбрасывал, повергая в ничтожество. Не так уж долго Фосс пробыл в Растенбурге, но уже не раз видел, как в ту сторону человек важно шествовал посередине коридора, выпятив украшенную медалями грудь, развернув эполетные плечи, а четверть часа спустя выползал, придерживаясь за стену, и прямая полоса посреди ковра казалась такому бедолаге недосягаемым рубежом. А другие появлялись из-за заветной двери просветленные, взлетев выше звезд, познав любовь ярче всякой любви. Душа покидала пустую оболочку тела и отправлялась в элизий, в избранное общество полубогов — тех, чьи амбиции удовлетворены, чье величие подтверждено единственным существующим авторитетом.

Вебера все это не вдохновляло, циничным тоном он замечал: «Эти парни женаты, отцы семейств, но каждый вечер они тащатся сюда, чтобы их поимели в зад. Стыд и позор!» Фосса напарник тоже обвинял в желании выслужиться. Сидит, мол, дверь приоткрыл, с языка аж слюна каплет. Ждет, как щенок, чтоб перевернуться кверху брюхом, пусть его почешут. Фосс злился, сознавая, что Вебер прав: в первую неделю работы здесь, когда Фосс расстилал на столе карты во время оперативного совещания (докладывал Цайтлер), фюрер вдруг ухватил его за руку повыше локтя, и как от укола в вену разошлось по жилам тепло, мощный и быстродействующий наркотик, подобный морфину, вызывающий привыкание, повелительный и все же лишающий сил.

Глубокой ночью «Волчье логово» затихло, коридор опустел. Фосс заполнил все бумаги, подготовил к утреннему совещанию карты, обозначил позиции. Делал все не спеша, ему нравилось работать посреди глубокой тишины, когда весь мир вокруг спал. Однако в три часа ночи в апартаментах Гитлера вновь началось какое-то движение, и вскоре на пороге появился Шпеер, сияющий, как прима после спектакля. Он попросил Фосса вычеркнуть его из списка пассажиров: он не полетит завтра с рейхсминистром, слишком устал после вечернего перелета и столь продолжительной встречи с фюрером. Фосс заверил его, что все будет сделано. Шпеер заглянул в оперативный штаб, постоял над картой, широким движением руки провел по России, Польше, Германии, Голландии, Франции. Поймал на себе взгляд Фосса и воровато спрятал руку в карман. Холодно кивнул, попрощался и еще раз напомнил, чтобы Фосс позвонил диспетчеру. А то разбудят утром по ошибке, приятного мало.

Фосс тут же набрал номер диспетчера, а затем отправился на несколько часов в постель. Он вскочил незадолго до семи утра, вызвал автомобиль и с помощью шофера загрузил ящики с документами, а также черный металлический чемодан, который успел за эти часы появиться в оперативном штабе. Адрес был выведен белой краской: «Личная почта СС, 98-9 Вильмерсдорферштрассе, Берлин-Шарлоттенбург».

Автомобиль подъехал к аэродрому как раз в тот момент, когда «Хейнкель» Тодта разбегался на взлетной полосе. Фосс прямо-таки услышал, как хлещет его ледяной, яростный голос Вайсса. Он кинулся к диспетчеру, и тот сообщил, что по приказу адъютанта Гитлера самолет всего лишь проверяют перед полетом. Покружив в воздухе, самолет приземлился. Сержант, сверившись со списком, велел загружать документы. Завершив работу, Фосс с шофером отправились в столовую при аэродроме, выпили кофе и закусили яичницей с хлебом. В семь часов пятьдесят минут подъехал автомобиль рейхсминистра, и Фриц Тодт поднялся на борт — один, без спутников.

«Хейнкель» тут же подрулил к взлетной полосе, чуть помедлил, взревел и, вздымая снежные тучи, помчался навстречу темной стене леса, в промозглый серый рассвет очередного сумрачного военного дня. В восемь часов утра в эту пору года еще рановато для рассвета, но то было восемь часов по берлинскому времени — фюрер придерживался его и в Растенбурге.

Фосс вышел из столовой и с удивлением обнаружил, что Вайсс, никогда не покидавший Закрытую зону I, явился на аэродром и сидит в наблюдательной башне, широкие кисти скрещены на груди, крупная фигура подсвечена сзади и сквозь толстое стекло кажется зеленоватой.

Рев самолетных двигателей сменил тембр, крылья слегка покачнулись в воздухе, и «Хейнкель» скользнул над кромкой соснового леса. И в этом тоже было что-то странное: почему самолет не летит на запад, пронзая мягкое брюхо серой тучи, почему не ищет ярких солнечных лучей по ту сторону дымки? Зачем-то свернул на север и, вероятно, возвращается, собирается приземлиться на тот же аэродром, с которого только что вылетел.