Ночь Томаса - Кунц Дин

Когда оранжевый свет появился в третий раз, я ожидал увидеть, как кто-то или что-то двигается по дренажному коллектору. Но каждое мигание отбрасывало тени на закругленные стены, и эти прыгающие фантомы сбивали с толку, мешали разглядеть, откуда берется свет.

Возможно, случайно, не отдавая себе в этом отчета, я коснулся разбитой губы языком или прикусил ее. И хотя ранее она не кровоточила, теперь капля крови упала на тыльную сторону моей правой руки, которая лежала на чугунной решетке рядом с кругом, сцепленным стилизованной молнией.

Еще одна капля упала в щель, исчезла в темноте коллектора.

Моя рука, похоже, по своей воле, полезла в щели решетки.

Вновь внизу запульсировал свет, быстрыми диастолами и систолами,[36] и на стенках коллектора опять запрыгали тени, вроде бы увеличившиеся в размерах, более резкие, хотя я по-прежнему не мог разглядеть, откуда же идет свет.

А вот когда он погас, уступив место тьме, я увидел, что пальцы правой руки тянутся вниз, сквозь решетку.

И с тревогой отметил, что не могу вытащить руку. Что-то большее, чем любопытство, двигало мной, и я вдруг превратился в привлеченного ярким светом мотылька, бьющегося крылышками о лампу, которая может его спалить.

И когда я уже подумывал о том, чтобы прижаться лбом к решетке и получше рассмотреть, что же там, внизу, когда вновь вспыхнет свет, до меня донесся скрип тормозов. Автомобиль, приближение которого я не заметил, остановился на улице, рядом со мной.

Словно выйдя из транса, я поднялся с чугунной решетки и повернулся, ожидая увидеть патрульную машину и пару копов с хищными ухмылками и дубинками в руках.

Но передо мной стоял «Кадиллак (седан) Девилль»[37] модели 1959 года, который выглядел так, будто лишь часом раньше выехал из автосалона. Массивный, черный, с массой хромированных деталей, с характерными ребрами на задних крыльях, он годился и для поездок по автострадам, и для межзвездных полетов.

Женщина, сидевшая за рулем, смотрела на меня через окно дверцы пассажирского сиденья. Стекло она опустила. Выглядела лет на семьдесят пять, а то и восемьдесят, крупная, с синими глазами, розовыми щечками, внушительной грудью. Белые перчатки на руках, маленькая серая шляпка с желтой лентой и желтыми перышками на голове.

— С тобой все в порядке, дитя? — спросила она.

Я наклонился к окну.

— Да, мэм.

— Ты что-то уронил в решетку?

— Да, мэм, — солгал я, потому что не понимал, что случилось… или почти случилось. — Но это ерунда.

Она склонила голову, несколько мгновений пристально смотрела на меня.

— Скорее не ерунда. И ты выглядишь как мальчик, которому необходим друг.

В дренажном коллекторе под решеткой с молнией царила темнота.

— Что случилось с твоей губой? — спросила женщина.

— Разошлись во мнениях насчет певцов. Род Стюарт или Синатра.

— Синатра, — без запинки вырвалось у нее.

— И я так думаю, мэм. — Я посмотрел на ломбард, потом на комиссионный магазин одежды. — Туман меня запутал. Я не узнаю этот район.

— А куда ты идешь?

— В порт.

— Нам по пути. Тебя подвезти?

— Не следует вам подвозить незнакомцев, мэм.

— У всех моих знакомых есть автомобили. Большинство не пойдет пешком до конца квартала даже для того, чтобы увидеть парад слонов. Если я не буду подвозить незнакомцев, то кого мне подвозить?

Я опустился на переднее пассажирское сиденье, захлопнул дверцу.

— Однажды меня чуть не растоптал слон.

Женщина нажала на кнопку, включающую электромотор подъема стекла.

— Иногда они впадают в ярость. Совсем как люди. Хотя у них нет привычки расстреливать одноклассников и оставлять видео своих безумств.

— Вины слона там не было, — уточнил я. — Нехороший человек сделал Джумбо инъекцию препарата, который разъярил его, а потом запер нас вдвоем в сарае.

— В свое время мне приходилось иметь дело с плохишами, но ни один не додумался до такого орудия убийства, как слон. И почему их всегда называют Джумбо?

— К сожалению, с воображением у циркачей не очень, мэм.

Она сняла ногу с педали тормоза, и автомобиль покатил вперед.

— Я — Бирдена Хопкинс. Но зовут меня Бирди. А как зовут тебя?

— Гарри. Гарри Лайм.

— Хорошее имя. Вызывает приятные мысли. Рада познакомиться с тобой, Гарри Лайм.

— Спасибо, Бирди. И я рад.

По обеим сторонам улицы дома уходили в туман, словно корабли, отплывающие из Магик-Бич к далеким берегам.

— Ты из этого города? — спросила Бирди.

— Приехал сюда, мэм. Думал, что смогу остаться. Теперь не уверен.

— Неплохой городок. Хотя слишком много туристов приезжает на весенний фестиваль урожая.

— Весной здесь собирают какой-то урожай?

— Нет. Раньше было два фестиваля, их соединили в один. И теперь каждую весну, когда идет сев, они празднуют осенний сбор урожая.

— Я не думал, что это сельскохозяйственный район.

— Разумеется, нет. Мы празднуем идею урожая, что бы это ни означало. Городом всегда руководили выродившиеся дураки, семьи-основатели.

Дома скрылись из виду. Изредка сквозь туман проглядывало неоновое свечение, но слов я уже разобрать не мог, они превратились в бессмысленные световые фрагменты.

— Какая у тебя работа, Гарри?

— Повар блюд быстрого приготовления, мэм.

— Однажды я влюбилась в такого повара. Бинс Барнет, маг и волшебник сковороды и гриля. Человек-мечта.

— Мы, повара блюд быстрого приготовления, склонны к романтике.

— Значит, Бинс был исключением. Оладьи и жареный картофель он любил больше женщин. Все время работал.

— В его защиту, Бирди, могу сказать, что это завораживающая работа. В нее можно уйти с головой.

— И мне нравилось, как от него пахло.

— Жареным говяжьим жиром и беконом.

Она вздохнула.

— Жареным луком и зелеными перчиками. От тебя пахнет совсем не так, Гарри.

— В последний месяц у меня была другая работа, мэм. Но я обязательно вернусь к сковороде. Мне ее не хватает.

— Потом появился Фред, с которым я прожила всю жизнь, и я забыла про поваров. Только не обижайся.

На полностью скрытом туманом перекрестке Бирди повернула на перпендикулярную улицу. Я это понял лишь по повороту руля.

Большой седан, сконструированный так, чтобы полностью изолировать водителя и пассажиров от неровностей мостовой, плыл как лодка. Туман только усиливал ощущение пребывания на воде. «Кадиллак» будто скользил по венецианскому каналу, втянув в корпус колеса.

Хотя Бирди держалась в пределах разрешенной скорости, для нулевой видимости мы ехали слишком уж быстро.

— Мэм, должны ли мы ехать вслепую?

— Ты, возможно, ехал бы вслепую, дитя, но я еду, как в солнечный день. Кружу по этому городу почти шестьдесят лет. Без единой аварии. А в такую погоду других автомобилей нет, так что на улицах даже безопаснее, чем всегда. Когда больные и страждущие нуждаются в моей помощи, я не собираюсь ждать, пока наступит утро или прекратится дождь.

— Вы — медицинская сестра, мэм?

— У меня не нашлось времени для учебы. Мы с Фредом — люди мусора.

— Печально это слышать.

— Я хотела сказать, занимались его сбором. Начали с двух грузовиков, не боясь, что придется запачкать руки. Закончили целой армадой, единственным подрядчиком на вывоз мусора из шести прибрежных городов. Мусор — тот же рассвет, появляется каждый день.

— Как точно подмечено.

— Ты можешь разбогатеть, делая то, от чего воротят нос другие. Мусор оказался золотой жилой.

— Очень часто, когда в ресторане много народу, повар блюд быстрого приготовления вертится как белка в колесе, — заметил я.

— Нисколько в этом не сомневаюсь.

— Я подумывал о том, чтобы перейти в продавцы обуви или покрышек. В мусорном бизнесе работа напряженная?

— Иногда — для управляющих. Что же касается водителя мусоровоза, она одинаковая изо дня в день, успокаивающая, как медитация.

— Как медитация, но при этом ты помогаешь людям. Звучит неплохо.

— Фред уже семь лет как умер. Еще через два года я продала бизнес. Но, если захочешь, дитя, я открою тебе двери в мир мусора.

— Вы великодушны, мэм. Возможно, я еще обращусь к вам с такой просьбой.

— Из тебя получится хороший водитель мусоровоза. Ты не будешь смотреть на эту работу свысока, и это правильно. Я могу сказать, что ты ни на кого не смотришь свысока.

— Спасибо за добрые слова. Я подумал, что вы — медицинская сестра, до того, как вы коснулись мусора, потому что вы упомянули о больных и страждущих.

Словно получая информацию с навигационных спутников на датчик, вживленный непосредственно в мозг, Бирди повернула налево, прямо в белую стену, и «Кадиллак» поплыл по новому каналу.

Она искоса глянула на меня, вновь сосредоточила внимание на невидимой улице, подняла руку, чтобы поправить шляпку с перышками, опять посмотрела на меня, свернула к тротуару, перевела ручку коробки передач на «Паркинг».