Ночь Томаса - Кунц Дин

— Я не считал.

— Чел, тебе крепко досталось.

Утгард закрыл за собой дверь.

— Планы переменились. Придется резать глотки.

В дальнем от меня конце машинного отделения, но гораздо ближе, чем мне хотелось, Утгард продолжил:

— Послушай, Джой, получив товар, в порт мы не вернемся.

— Нет? А почему?

— Есть один парень, он влез в наши дела.

— Какой парень? — спросил Джой.

— Федеральный агент.

— Ох, черт!

— Не ссы.

— Но мы держали все в таком секрете.

— Мы его найдем. Считай, что он мертв.

— Он здесь, в Магик-Бич? — в тревоге спросил Джой.

— А ты думаешь, я упал с лестницы в Вашингтоне?

— Этот парень и был лестницей?

— Не волнуйся из-за этого.

— Какой же он большой, если смог так отделать тебя?

— Ему досталось сильнее, чем мне.

Я едва подавил желание встать и вывести на чистую воду этого лгуна.

— Если мы не вернемся в порт, куда поплывем?

— Ты знаешь заброшенную шлюпочную мастерскую к югу от Рустер-Пойнт?

— Это нам подойдет.

— Конечно, подойдет. Там есть и причал, и подъезд, так что перегружать товар будет даже проще, чем в порту.

— Грузовики знают о новом месте?

— Они знают. Но есть одна проблема.

— Я понимаю, о чем ты.

— Нам нужны все пятеро, чтобы принять товар в море, но на берегу с разгрузкой управятся трое.

Когда я поднимался на борт, меня волновали два вопроса. Один касался численности команды буксира. Теперь я знал ответ: пятеро.

— Мы все равно собирались отделаться от тех двоих. Просто теперь отделаемся раньше, чем намечали.

Возможно, ссоры между заговорщиками и не было, как я подумал, когда нашел Сэма Уиттла, простреленного пять раз в ванне. Те, кто готовил операцию, скорее всего, изначально намеревались отделаться от мелкой сошки, которую рассматривали как наемную рабочую силу. Правда, в данном случае при увольнении полагалась пуля (или пули), а не выходное пособие.

— После того как мы загрузим товар, Бадди шлепнет Джекки. Я шлепну Хассана.

Имя Хассан стало для меня сюрпризом и разочарованием. Джекки, Джой, Бадди уже практически убедили меня, что команда Утгарда могла состоять из лас-вегасских комиков и последнего ее члена зовут Шекки.

С другой стороны, я получил частичный ответ на второй вопрос: что мне делать с командой? Теперь выходило, что мне будут противостоять трое, а не пятеро.

— Только не перерезай им глотки, — попросил Джой.

— Что?

— Для этого нужно входить в непосредственный контакт. Слишком опасно. Выстрели им в голову.

— Конечно, — согласился Утгард. — Мы их шлепнем. Я так и сказал.

— Сначала ты сказал, что собираешься резать глотки.

— Это всего лишь образное выражение.

— Ты так сказал, я подумал, что ты серьезно.

— Мы пустим им пулю в голову, — пообещал Утгард.

— В затылок.

— А куда еще? Что такое, Джой?

— Это самое правильное.

— Тут я с тобой полностью согласен.

— Они даже не поймут, что случилось.

— Это точно, — нетерпеливо вырвалось у Утгарда.

Мне лишь несколько раз удавалось подслушать плохишей, договаривающихся о том, как творить зло, и в каждом случае разговор получался таким же, как сейчас у Утгарда и Джоя. Тот, кто выбирает криминальную жизнь, чаще всего умом не блещет.

Мысль эта вызывает вопрос: если гении зла так редки, почему так много плохишей выходят сухими из воды, совершив преступление против отдельных людей, а когда они становятся лидерами наций — против человечества?

Эдмунд Бурк ответил на этот вопрос в 1795 году: «Для триумфа зла необходимо только одно — бездействие добрых людей».

Я бы добавил к этому следующее: так же важно, чтобы добрые люди не получали образование и не верили, что реальное зло — это миф, тогда как злонамеренное поведение всего лишь результат воспитания в неполной семье или влияния недостатков современного общества, и для того, чтобы вернуть человека на путь истинный, достаточно психотерапии и использования новой экономической теории.

— С того момента, как мы выйдем из порта, и до прибытия в Рустер-Пойнт ты будешь сидеть у радиопередатчика, — продолжил Утгард, которого я не видел, но слышал так же хорошо.

— Как мы и планировали.

— Если тебе нужно поссать, облегчись сейчас.

— Будь уверен.

— Мы не сможем снять транспондер, это привлечет внимание Береговой гвардии.

— Я знаю, что им сказать.

— Они получат сигнал джи-пи-эс, что мы вышли в море ночью, и захотят выяснить почему.

— Я знаю, — теперь нетерпение прорвалось в голосе Джоя. — Как будто я не знаю!

— Просто не нужно с ними сюсюкать. Действуй по плану.

Джой повторил версию для береговой охраны, чтобы убедиться, что ничего не забыл:

— Гостья на борту «Июньского лунного луча» поела устриц, у нее возникла аллергическая реакция, ей нужна срочная госпитализация. Яхта слишком большая, сто восемьдесят футов, и осадка не позволяет войти в порт. Поэтому они вызвали нас, и мы отвезем заболевшую сучку на берег.

— Ты так и скажешь?

— Расслабься. Я не собираюсь называть ее заболевшей сучкой в разговоре с Береговой гвардией, — заверил его Джой.

— Иногда я начинаю сомневаться в этом.

— Заболевшая сучка? Ты подумал, я так и скажу? Чел, я просто подшучивал над тобой.

— Мне сейчас не до шуток.

— Наверное, причина — в падении с лестницы.

— Не старайся вдаваться в подробности. Будь проще.

— Хорошо, хорошо. Что это за название для большой яхты «Июньский лунный луч», а?

— Откуда мне знать? Какая мне разница? Это не наше дело.

— «Июньский лунный луч» звучит, как хилая посудина с бензиновым моторчиком.

Такие уж наши дни. Люди, которые собираются взорвать атомные бомбы в мегаполисах и уничтожить миллионы невинных людей, по разговорам ничуть не интереснее самых скучных родственников, которых вы с крайней неохотой приглашаете на обед в День благодарения.

— Иди к радиопередатчику, — буркнул Утгард.

— Хорошо.

— Мы отчаливаем через три минуты.

— Да-да, капитан.

Дверь открылась, но не закрылась.

Я услышал тяжелые шаги Утгарда в коридоре.

Джой постоял. Потом выключил свет.

Дверь закрылась.

Вероятно, в отличие от Утгарда, Джой массой тела не мог соперничать с Большой Ногой.[38] Его удаляющихся шагов я не услышал.

Поскольку жизнь научила меня осмотрительности, я ждал в темноте, неуверенный, что остался в машинном отделении в гордом одиночестве.

Когда двигатели ожили и мое уютное убежище наполнилось гудением четырехтактных дизелей, вибрацией насосов, постукиванием несущих валов и мириадами других шумов, а буксир начал двигаться, отходя от причальной стенки, я понял, что в машинном отделении кроме меня никого нет, потому что Джою в момент отплытия полагалось находиться у радиопередатчика.

И хотя дыхание у меня чуть успокоилось, я не расслабился. Знал, что грядет ужасное и, даже если в меня не всадят пулю или нож, эту ночь я закончу с такими ранами, которые никогда не затянутся.

Аналогичные раны я уже получал. Чтобы защищать невинных и не попасть в число добрых людей Бурка, которые не ударяли пальцем о палец, приходится смиряться со шрамами на сердце и травмами разума, которые иногда вдруг начинают кровоточить.

Чтобы сделать то, что ты считаешь правильным и справедливым, тебе иногда приходится совершать деяния, которые, если вспоминаешь о них ночью, заставляют задуматься: а действительно ли ты тот самый добрый человек, каковым себя считаешь?

Такие сомнения — главные козыри на руках дьявола, и он прекрасно знает, как ими воспользоваться, чтобы ввергнуть тебя в отчаяние и тоску. А то и подвигнуть на самоубийство.

Оззи Бун, писатель, мой друг и наставник из Пико Мундо, учил меня, когда я работал над первой из этих рукописей, что тон должен быть непринужденным. Он говорил, что только эмоционально инфантильные и интеллектуально недоразвитые люди обожают мрачные и сочащиеся нигилизмом истории.

Как я уже упоминал и как вы, возможно, заметили, я склонен любить жизнь и радоваться солнцу, даже когда небо вроде бы затянули грозовые тучи. Могу найти повод для смеха в разбитой губе, повеселиться над угрозами садиста, выбранного добропорядочными горожанами в начальники полиции.

Пока мы пересекали бухту и выходили в открытое море, я ждал в темноте. И пусть шум мешал сосредоточиться, использовал время для того, чтобы обдумать сведения, которые почерпнул, находясь на борту.

Должно быть, яхта «Июньский лунный луч» находилась лишь в нескольких милях от берега, потому что двигатели сбросили обороты гораздо быстрее, чем я ожидал, а потом ранее шедший по прямой большой океанский буксир начал разворачиваться, вероятно сближаясь с яхтой, чтобы забрать бомбы.