Танец меча - Емец Дмитрий

— Не надоело? Иди хоть сто метров пройди! — не выдержал Меф.

Это были семь слов из тех десяти. Ответ Багрова состоял из междометий и относился больше к об­ласти мычания.

Ночью они замерзли. Меф вылез из вагона и раз­вел на насыпи костер. Откуда-то появился обходчик в железнодорожном жилете. Постоял, посмотрел. Меф предложил ему бычки в томате. Обходчик от угощения отказался и ушел. Буслаев понадеялся, что он никого не позовет.

Матвей смотрел на огонь. В зрачках у него пыла­ли два костра.

— Жалею, что я не режиссер, — неожиданно ска­зал Багров.

— Чего так? — спросил Меф.

— Мог бы снимать ролики. У меня воображение такое, с картинками. Представь: успешный, хорошо одетый мужик несется куда-то на джипе. Очень спе­шит. Где-то на грунтовой дороге у него заканчивается горючка. Он бросает джип. Рядом проезжает на мотоцикле парень. Он кидает ему ключи от джипа

и вскакивает на его мотоцикл. Несется. Потом бро­сает и мотоцикл. Бежит. Падает. Вскакивает. Снова бежит. Срывает с себя куртку. Бредет, хватаясь за деревья, потом ползет. Ночь. Ливень. Непролазная грязь. И вдруг на лице у него радость. Он у цели! До­полз… Хватает и прижимает к себе.

— Раненую девушку, что ли? — заинтересованно спросил Меф.

— Нет, — сказал Багров. — Там в конце пути — ребенок. Мальчик лет пяти. Просто сидит на пне и ждет его.

— Чего за мальчик-то? Сын?

— Нет. Он сам. Он нашел сам себя. Мефодий задумался.

— А кто мешал этому мужику попросить парня подкинуть его до заправки? Раздобыл бы канистру… Все лучше, чем потом ползти.

— Мой ролик совсем не про то, — мрачно сказал Багров.

— Про то. Твой мужик — псих. А когда ведешь себя как псих, доползти можно только до психушки.

Багров без замаха ударил Мефа в живот. Тот успел напрячь мышцы, но все равно было больно. Потирая рукой ушибленное место, Буслаев насмеш­ливо смотрел на Матвея. Ему явно нравилось его дразнить.

— Хороший кадр! Не забудь вставить в ролик! — ехидно посоветовал Меф.

— Чего вставить?

— Мужик на джипе дерется с парнем, который не дал ему мопед, потому что заподозрил подвох. Типа, думает, джип в угоне: на фиг связываться? Реа­листическая картинка из жизни на тему перегретых фантазий.

Уходя от новой атаки, Меф шагнул вбок и впе­ред, оказавшись за спиной у Багрова. Матвей оста­новился. Приподнял руку, презрительно посмотрел на нее, как на нечто чужеродное, и равнодушно уронил.

— Хочешь бесплатный совет? — спросил Меф.

— Обойдусь без советов!.. Иди купи бычков в то­мате! — Багров повернулся и полез в вагон.

Мефодий подбросил в костер доску от развали­вающегося барака. Трухлявое, насосавшееся вла­ги дерево не горело. Из него ползли насекомые. Меф хотел усилить огонь заклинанием, но вовремя вспомнил, что обещал Дафне этого не делать. Он вечно перебарщивал с магией. Хотел зажечь взгля­дом спичку, а сжигал столетний дуб.

* * *

Соседи по плацкарту у Ирки оказались интерес­ные. Круглая женщина с круглым ребенком, которо­го мать называла «мой недокормыш» и втюхивала в него кашу на сливках, кроша туда для калорийности кусочки шоколадки, и плотный усатый мужик, сво­дящий все разговоры на деньги.

Его любимой игрой было спросить у кого-то:«Сколько заплатили?» и заявить: «Вас надули!»

Ирке он не нравился. В нем была «необманучесть», выражающаяся в том, что человек во всяком, даже самом невинном поступке видит далеко иду­щую хитрость, потаенный умысел и посягательство на свой кошелек. Весь мир у таких делится на две половины: на воров и жуликов, включая тех, кто стал бы жуликом, да ума не хватило. Улыбнись такому — сразу на всякий случай сделает морду кирпичом. Вдруг вам чего-то от него надо?

Увидев обшарпанный, в боевых наклейках Иркин ноутбук, он моментально спросил: «За сколько брала?» Ирка просто из интереса назвала сумму, ко­торой не хватило бы и на сумку от ноутбука, так он и тут ляпнул, что ее надули.

Напротив, на боковушках везли куда-то дряхлую старушку. Везла дочь — тоже уже старушка, по еще крепкая. Ирка смотрела на нее, и ей вспоминался ее прежний двор. Тот самый, Бабанин.

Молодая учительница математики и ее муж гу­ляли на улице с двумя детьми. С балкона третьего этажа высовывалась старуха. Она всегда в хорошую погоду сидела на балконе, ловила лучи солнца и ды­шала: спускаться вниз было тяжело.

— Катька, да что ты возле него крутишься? Мать знает? — зычным голосом кричала старуха.

— Баб Лена, да знает она, знает! — смущалась учительница.