Танец меча - Емец Дмитрий

Шесть теней повернулись к седьмой:

— Ты отпустил его. Зачем?

— Это не моя война! Пусть джинн живет!

— Мы убьем тебя! Ты не с нами!

— Невозможно убить того, кто уже мертв. И опустошить того, кто пуст, — отвечала седьмая тень.

Варвара поняла, что она единственная сохрани­ла оттенки прежнего голоса. Другие шуршали как бумага.

Седьмая тень подплыла к Варваре. Та увидела не­ясный контур наклоненного к ней лица.

— Пошли! Все решится сегодня!

Тени окружили Варвару. Она поднялась, опира­ясь о загривок Добряка. Она вымокла. Ей было хо­лодно. Мышцы напрягались до дрожи.

— Я никуда не пойду! — крикнула она, до­бавив несколько слов, которые фольклористки-второкурсницы, краснея, записывают в тетрадки по дальним деревням.

— Пойдешь! Мы заставим! Твой эйдос нам не по­мешает!

К ней разом протянулись шесть рук. Они вели из разных мест, но собирались в одну кисть. И кисть эта сжимала отрубленное белое крыло. Засохшая кровь на нем казалась бурой. Она сделала шаг и упа­ла от боли. Ей стали приходить страшные, холод­ные мысли. Они наполняли ее и оставались внутри. Повеситься, выпить чей-то глаз, захохотать, порвать на себе одежду, грызть и кусать стекло, поднять тесак и ударить им Добряка прямо по узкой, самой любимой белой полосе на голове… Сотни мерзких мыслей.

Варвара оперлась руками о пол и, стоя на чет­вереньках, стала раскачиваться с рычанием и хохо­том. Она не знала, что это атака лишенца. Она дума­ла, это все ее собственное,

— Назад! Вы ее убъете! — крикнула седьмая тень.

— Она умрет сама! Она не умеет защищаться! Не знает, где искать помощь! Она наша, — ответи­ли шесть теней.

Их голоса звучали у Варвары в голове, путаясь со страшными образами и дикими желаниями.

— Я не отдам, ее вам! Прежде я хочу услышать ответ Арея!

— Ты нам не помешаешь! Нас больше! У нас кры­ло валькирии!

— Могу помешать! Я уйду в Тартар, и вы уйдете со мной. Мы одно целое. Назад!

Шесть теней зашипели и спутались в клубок во­круг одной. Варвара посмотрела на свою руку, не понимая, что в ней. В ладони был осколок кирпича, который она зачем-то кусала и оцарапала губы.

Варвара встала и пошла, опираясь о Добряка. За ней, едва различимая, текла седьмая тень, а после, слитые вместе и более плотные, еще шесть…

* * *

Триста пятьдесят… триста пятьдесят один…

Варвара шла и считала шаги. Когда считаешь, не так больно. Еще, когда считаешь, можно ни о чем не думать. Но все же не думать она не могла. Ин­тересно, догадывается ли кто-то, что она идет под невидимым конвоем призрака и всякий раз, когда пытается сделать шаг не туда, ее пронзает нечело­веческая боль?

Триста девяносто восемь… триста девяносто девять…

Тени следовали за ней. Оборачиваться было за­прещено — за это жалили болью. Скосив глаза в ви­трину, Варвара сумела разглядеть за своей спиной нечеткую тень, которую больше, кроме нее, никто не видел. Люди расступались. Пугались страшного, грязного, застывшего лица Варвары. Один Добряк остался рядом. Надежный, долговязый, похожий на тощего пони Добряк.

— Наркоманка! Убивать таких надо! — прошипел кто-то из прохожих.

Добряк зарычал и щелкнул зубами, располосо­вав штанину или, может, чулок. Слов он не понимал, зато понимал интонации.

Варвара споткнулась. Лишенцу это не понрави­лось, и ее пронзила раскаленная игла. Кажется, Вар­вара потеряла сознание, но на мгновение. Она даже не упала, только мотнулась вперед. Все же Варвара сбилась со счета и стала считать заново.

Один… два…

Она не сделала еще третьего шага, а в сознании у Варвары уже ясно прозвучала мысль. Ее собственная.

«А ведь я веду их к Арею! Я его предаю!»

Мысль эта, догнавшая ее, была так ужасна, что Варвара даже попыталась остановиться, но, вывер­нутая наизнанку болью, послушно продолжала переставлять ноги. Мимо, выпущенное светофором, пронеслось стадо автомобилей. Варвара проводила его взглядом.

«Ах так! Ну ладно! Я брошусь под машину, и они ничего не получат. Главное, чтобы Добряк не бро­сился за мной», — подумала она.

С точки зрения любого ханжи, Варвара была че­ловеком, свободным от образования. В школе она училась урывками и знания получала только те, от которых не удавалось увильнуть. Но все же была и у нее слабость — картины. Человек, которому снятся цветные сны, не может их не любить, а Варваре еще и повезло с учительницей по изо, тихой старушкой, которая целый год дважды в неделю приглашала ее домой, кормила, заставляла мыться, учила рисовать и показывала репродукции. Потом старушка забо­лела, дети куда-то увезли ее, на чем художественное образование Варвары завершилось.