Танец меча - Емец Дмитрий

Откуда-то донеслись размазанные, точно из за­евшей пленки, слова Арея:

— Твоя правда, синьор помидор! Всего-то на не­сколько секунд сделал тебе сорок два, а микробы до­хнут на глазах!

Мечник щелкнул пальцами. Жар спал. МефоДий осторожно поднялся с пола. Спина была мокрая. Сердце колотилось так, будто он бегом поднялся на восьмой этаж.

Арей смотрел в стену, но Меф ощущал на себе его тяжелый взгляд. Разговор петлял то туда, то сюда. При этом Мефа не покидало чувство, что Арей гово­рит с ним рассеянно, лишь частью разума, а внутри у него зреет и ворочается большая, тяжелая, главная мысль.

— Надеюсь, ты тренируешься, — вдруг сказал Арей.

— А что, нетренированного убивать неинте­ресно?

— Видишь ли, я вложил в тебя много… ну не ска­жу души, а уж усилий точно. Досадно будет не полу­чить хотя бы мизерного удовольствия. Нормальные клинки у мрака почти перевелись. Осталась только вертлявая школа в новомодном итальянском духе. Все эти guardia di Alicornio, первая позиция, вторая позиция… Натуральные танцы! Разрубаешь его до се­лезенки, а он еще делает эти свои финты.

— Попытаюсь обойтись без финтов, — пообе­щал Меф.

Арей благодарно кивнул.

— Барбаросса говорит, у тебя появились ножны и щит, синьор помидор! Собрал все железки Древнира, а? Давно мечтал посмотреть, на что они годятся.

— Скоро посмотрите, — задиристо пообещал Меф.

— Я не хочу скоро. Я хочу сейчас…

От руки Арея оторвалась серебристая молния. Уклониться Меф не успел — только подумать о щите. Услышал звяканье металла о металл. Отбитый щитом, на полу кружился метательный нож, похо­жий на дохлую рыбку.

Меф резко прыгнул вперед и, призвав меч, атако­вал Арея рубящим ударом, остановив клинок в паль­це над его головой. Барон мрака даже не попытался подняться с кресла. Напротив, откинулся на спинку. Он смотрел на клинок снизу и ухмылялся.

— Никуда не годится! Ты сражаешься как смер­тник! Как потенциальный труп! — сказал он.

Поняв, что биться с ним не будут, Меф заставил

меч исчезнуть.

— Почему? — спросил он, задыхаясь.

— Сам видел: только что ты упустил отличный шанс! У тебя нет решимости меня убить! Без этого все твои железки ничего не стоят.

Арей сунул руку под кресло и бросил Мефу смя­тый бумажный шар.

— Пришло из Тартара сегодня утром! Читай!

Меф расправил страницу. Послание было корот­ким и совершенно не похожим на обычные бюро­кратические упражнения нижней канцелярии.

«А.! Час пробил. М. должен быть устранен не позднее пятницы. Время и место боя выбирай сам.

Л.»

Меф не подозревал, что волнуется, пока не услы­шал своего голоса. Надо же, можно подумать, что его душат.

— И?.. Где и когда?

Арей с усилием стянул железную, с красной подшивкой, латную перчатку, которой минуту назад на его ладони не было и в помине, и лениво кинул ее Мефу. Перчатка толкнула Мефа в грудь и, хватаясь за пуговицы пальцами, как живая, сползла на пол. Свернулась и улеглась, как сытый хорек.

— Царицыно. Полночь, со среды на четверг! Луч­ше Царицына для дел такого рода в Москве ничего нет… Лигул будет польщен. Говорят, он сам помогал масонам его проектировать. Потом Царицыно долго находилось в забросе, и только при Пуфсе было до­строено… Вот за что я ценю дальновидных подхали­мов — они никогда не упустят случая подлизаться.

— Царицыно, со среды на четверг… — повторил Меф.

— Не опаздывай! К часу я хочу быть уже свобо­ден, — сказал Арей, неотрывно глядя на него. Глаза у него были страшные. Они не отдавали тепло, а, на­против, втягивали его в себя, как черные дыры. Мир после такого взгляда становится выгрызенным.

— Хорошо. Я буду без четверти двенадцать. Меф наклонился, за палец поднял перчатку, по­вернулся и вышел.

Подземный переход, как и прежде, был забит людьми. Среди них ящеркой скользил художник с блокнотом, ухитрявшийся на ходу делать с людей зарисовки и предлагавший их купить. Самое удиви­тельное, что это был действительно художник, а не шпионящий суккуб.

Наверху, на ступеньках, Меф увидел худые джин­совые ноги Варвары и рядом с ними переминающие­ся лапы черного пса. Только ноги — остальное от­резалось козырьком перехода. Буслаев приблизился к ним, добавив к шести ногам еще две.

— Ты видел его? Он с тобой разговаривал? О чем? — спросила Варвара с надеждой.

— Да так. О физкультуре, — уклончиво отозвался Меф.

Варвара не уловила иронии. Для простуженных и уставших юмора не существует. Они смотрят на жизнь серьезно.