Собрание сочинений. Том 1. Рассказы и сказки - Бианки Виталий Валентинович

— Ну, что дрожишь, дурашка? — ласковым голосом говорил он Бобику, гладя его по шелковистой спинке. — Плохо тебе разве тут? Что вздрагиваешь? Грома боишься? Да ведь он же вон уж куда укатился.

И правда: гром стал тише, гроза удалялась. Но ливень был такой, что за сплошной стеной воды потерялись даже ближние кусты. Всюду стояли лужи, из них выскакивали большие пузыри и тут же лопались. По канавке, сделанной плугом, бежал быстрый ручеёк. Ветер со всей силы налетал на скирду, но ничего не мог ей сделать и только гнул гибкую водяную стену ливня.

Тучу пронесло неожиданно быстро. Разом кончился ливень Опять стало светло и на небе ослепительно засверкало солнце. Дышать было легко и радостно. И всё кругом — трава, кусты, сено в скирде, — всё сияло неисчислимыми звёздочками дождевых капель.

По дороге из деревни, разбрызгивая лужи, мчался грузовик. Поравнявшись со скирдой, он остановился. Геша открыл двери кабины и крикнул Егорке:

— Ты куда ж это запропастился? Сам Анатолий Веденеевич забеспокоился. «Поезжай, — говорит, — привези братишку». Я говорю: «Бензин только зря тратить, — не пропадёт Егорка, не маленький». Так и есть: ишь ведь, даже не вымок нисколько.

— Я под скирдой сидел, — сказал Егорка, подхватил Бобика и полез к брату в кабинку.

20

Председателя колхоза Егорка встретил вечером того дня, после ужина. Анатолий Веденеевич о чём-то беседовал на крыльце правления с конюхом — дедом Савелием.

— Эге, Бригадирыч! — крикнул он Егорке, завидев его издали. — А ну, топай сюда!

И когда Егорка подошёл, сказал, обращаясь к деду Савелию:

— Молодец он у меня нынче: весь народ собрал на помощь, на сеновницы-то. Наградить надо парня. Возьмёшь его нынче в ночное?

Ехать с дедом Савелием в ночное считалось у ребят большим счастьем. Можно было и верхом прокатиться и сказки послушать: дед был мастер сказки рассказывать.

— Что ж не взять, — согласился дед Савелий и подмигнул председателю, — он у нас наездник лихой, с седла не свалится: поскольку сёдел у нас и в заводе нет.

Егорка помчался домой.

— Мам! — крикнул он ещё с порога избы. — Дай шубачок. Я с дедушком Савелием в ночное, — председатель велел!

— Ещё чего выдумал! — рассердилась мать. — Наряд тебе председатель дал. Утром на рыбалку, теперь в ночное, — отдыхать-то когда же?

— Дак ведь на рыбалку-то я же вчера ходил, — начал было Егорка и осёкся.

Помощь неожиданно пришла от отца:

— Ишь ведь, вчера, думаешь? Длинен же для тебя день выдался! А всё заботы да хлопоты. И соснул ты среди дня, — вот и разбил сутки надвое. Ну, ничего, — пусти его, мать, в ночное. Это ему премия за утреннюю рыбку да за сеновницы. Он у костерка поспит. Дедушка Савелий за ним присмотрит.

Поворчала мать, поворчала, потом всё-таки дала полушубок, да краюху хлеба, да молока бутылку.

21

Солнце уже село в далёкий лес, когда Егорка прибежал в конюшню. Дед Савелий положил полушубок на спину невысокой лошадёнке мышиной масти и посадил на него Егорку. Выпущенные из конюшни кони, хорошо зная дорогу, сами побежали на берег озера, где для них был огорожен большой выпас.

Дед и Егор ехали сзади и степенно беседовали. Они уже выехали за околицу, когда их с обиженным лаем догнал Бобик.

— Верный у тебя дружок, — усмехнулся дед. — Вырастишь — добрым сторожем тебе будет.

— А то как же! — с важностью сказал Егорка. — Чай волкодава ращу.

Подъехав к выпасу, дед и Егорка слезли с лошадей и закрыли за собой ворота. Через пять минут на песке у берега озера весело затрещал, запылал костёр, а за ним и другой рядом. Один разжёг дед, другой — Егорка. Но Егоркин костёр очень быстро догорел: он был нарочно сложен из сухих вересковых веток и еловых лап. Они разом вспыхивали, отчаянно дымили и живо гасли.

На месте догоревшего костра дед уложил Егорку: сырой после дождя песок здесь хорошо прокалился, и Егорке было тепло лежать на нём. В другой костёр дед подложил толстые сухие поленья, чтобы горели всю ночь.

Ночь обступила небольшой круг, освещенный костром, — точно шатром из темноты прикрыла его. Над дальним лесом гасла заря. Тихо было кругом, — только позванивали колокольцы да изредка приглушённо ржали лошади. Над озером вставал густой туман.

22

Лёжа на своём полушубке, Егорка задумчиво смотрел в костёр. Там рассыпались и вспыхивали золотые, как зорька, угли. Столбушкой поднимался над ними густой белый дым.