Из Америки – с любовью - Серебряков Владимир

Но если получится, то за полчаса удрать можно далеко, а бежать мы будем быстро. А там ночь. А ночью, в лесу, фиг вам с кедровым маслом, ребята, поймать нас, даже финнам. Ночью в лесу мы сами себя не поймаем. А к утру мы уже далеко окажемся. И оцеплять по новой надо будет район побольше, чем сейчас.

Я оглянулся в сторону лагеря. Кому я не завидовал, так это Балобаеву. Ему приходилось тащить зеленый железный чемодан с буквой Т. В настоящем бою это был бы ядерный фугас, поэтому внутри чемодана был песок пополам со свинцовой дробью.

Глава 21

Принстон, штат Нью-Джерси,

27 сентября 1979 года, четверг.

Сергей Щербаков

Город Принстон произвел на меня двойственное впечатлетние. В самом прямом смысле слова. Его делила пополам некая невидимая линия. По одну ее сторону лежал Принстон, который я ожидал увидеть, – городок времен чуть ли не первых поселенцев, с уютными золотыми парками, увитыми алым плющом университетскими корпусами, вычурной старинной кладкой, потемневшими кирпичами и прочими признаками почтенного возраста. Но городок этот был очень маленьким – мы проехали его ровно за две минуты. Потом автобус, жалобно заскрежетав, вписался в крутой поворот, и мы оказались в совершенно другом Принстоне – городе однообразных новостроек, перемежающихся конторскими зданиями уже примелькавшегося мне эклектичного стиля.

– Приехали, – объявила Кейт, выпихивая Андрея из кресла. – Поскорее, автобус ждать не будет.

Уже покинув недра двухэтажного чудовища, я поинтересовался у нее причинами таких вывертов градостроительства.

– Ну как же, – ответила Кейт, – в последние годы вокруг университета выросла уйма исследовательских лабораторий – государственных, частных. Вот город и разнесло.

Действительно разнесло. Я оглянулся – назад уходила наглухо закованная в асфальт и бетон магистраль, и только чудом уцелевший одинокий вяз печально помахивал мне веткой.

Милейшая мадемуазель Кейт, как выяснилось, успела озаботиться поисками фамилий, адресов и телефонов еще вчера, пока мы прохлаждались. Поэтому вместо того, чтобы блуждать по насквозь гуманитарному университету в поисках кафедры химии, мы бодро направились прямиком в Принстонский технический колледж – как непонятно объяснила Кейт, «это не Эм-ай-ти, но все же».

Декан колледжа после недолгой беседы с нашей незаменимой проводницей посоветовал обратиться к некоему доктору Баярду Дженнингсу – у того, как оказалось, только что кончилась лекция. И мы последовали его совету.

Доктора Дженнингса мы застали еще в аудитории. Химик оказался худощавым типчиком из тех, что едва ли не до пенсии сохраняют юношескую неловкую угловатость и подростковую стеснительную наглость – короче говоря, до старости щенки. Мне он сразу не понравился.

– Ну, джентльмены, чем могу помочь? – осведомился он, едва мы представились.

– Мы бы хотели получить от вас кое-какие сведения, – ответил я сдержанно.

– И какие «сведения» может скромный химик дать великой российской охранке? – не без яда полюбопытствовал доктор.

Я не знал, как сказать по-английски «не юродствуйте», так что пришлось обходиться моим скромным словарным запасом.

– Доктор Дженнингс, мы прилетели из Санкт-Петербурга не для того, чтобы выслушивать ваши плоские шутки, – проговорил я медленно и убедительно. – Нам действительно нужна ваша помощь. Убит ваш русский коллега…

– Убит? – Просто поразительно, как действует это слово на некоторых людей. – Но… в России? Тогда при чем тут мы?

– У вас найдется, где присесть? – я обвел взглядом устрашающие ряды стульев. – В более спокойной обстановке?

– Конечно, конечно, – смутился Дженнингс и тут же опрокинул мензурку с цветами. Кейт кинулась спасать от потопа бумаги, Андрей немедленно подключился к процессу, и втроем они ухитрились залить водой даже то, что первоначально не пострадало. Я наблюдал за происходящим не без интереса.