Из Америки – с любовью - Серебряков Владимир

– А если не угомонится – отзовите ко всем чертям! – добавил Серов ему в спину.

– Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство, – все так же негромко сказал фон дер Бакен и притворил за собой дверь.

Вернувшись к себе в кабинет, заместитель сел за стол, положил перед собой злополучную папку и, раскрыв ее, принялся внимательно изучать второй лист, до которого начальник отдела так и не соизволил добраться. А именно – заключение аналитического отдела по докладу Щербакова.

Аналитический отдел в целом соглашался с выводами агента. Несостоятельным признавался только один вывод – что наибольший интерес для Российской Империи представляет именно тот из двух засекреченных проектов, который связан с убийством фон Садовица. Фон дер Бакен был в этом с аналитиками полностью солидарен. Как правило, в проектах по-настоящему секретных столь грубых проколов не допускают, а следовательно, отнюдь не химия комплексов рутения (что бы это ни значило) должна интересовать внешнюю разведку. Сам Александр Вольфович склонялся в пользу «Комитета озабоченных граждан». Трудно представить, чтобы химический концерн, работающий преимущественно в сфере – он заглянул в справку – переработки фосфоритов и цветной металлургии, мог обеспечивать секретность на государственном уровне. Вот заказное убийство – это в их силах.

Хотя аналитики тоже хороши. Четыре абзаца, полные выражений вроде «аппаратура двойного назначения», «может быть использована в самых различных областях», аналитический ум фон дер Бакена свел к одной-единственной фразе. «Не имеем ни малейшего представления, на кой черт это нужно».

Хм. С другой стороны, интересно, что же это американцы такого творят, что аналитический отдел Третьего управления разводит руками в полном бессилии. Очень интересно…

Многолетний опыт рыболова явственно нарисовал перед мысленным взором фон дер Бакена картину глубокой темной заводи, где под зеркальной поверхностью воды ходит огромная рыба.

И такой отчет Серов приказал выбросить на помойку!

Фон дер Бакен уже давно не шутя целился в кресло своего начальника. К этому у него были многочисленные основания – заслуги, немалый опыт, обширные связи, что в чиновном вальске повышений и понижений оч-чень немаловажно.

Но связи были и у самого Серова – как-никак звезда ушедших поколений, неутомимый борец с немецкими шпионами. За последнее потомок беженцев от революции фон дер Бакен начальника особенно недолюбливал. Как и за брошенное тем обидное, прилипшее к спине, как ком сырого каучука, прозвище – Фондервякин. До сих пор Александр Вольфович дергался, когда его фамилию произносили невнятно.

Да и опыт у его высокопревосходительства имеется. Особенно по части молодых и честолюбивых заместителей. А иначе давно бы вылетел их превосходительство вверх тормашками на пенсию.

И сейчас фон дер Бакен увидел шанс. Раскрыть это дело и тепленьким, с пылу с жару, положить на стол своим высокопоставленным покровителям. А те бы уж позаботились. Стар стал Матфей Николаевич, такое дело проморгал, и если бы не зам… По всему видать, пора старику на давно заслуженный отдых.

Но как повернуть дело, чтобы вся слава пошла ему, фон дер Бакену? Самому передать дело в иностранный отдел? У него есть там друзья. Но какой разведчик, раскрыв такой заговор, станет делить заслуженную славу с кем-то еще? Места на вершине мало, и каждый дерется за себя. Дарить такой шанс кому-то другому – нет уж, увольте. Для дружеской услуги это слишком. А не передать – странновато. Все же подрывная деятельность никаким боком тут не лежала, тут мировым комплотом попахивает…

Эх, будь у него группа агентов в самоличном подчинении! Хоть один-два, зато неподотчетных главе управления! Но это все мечты, мечты пустые. Уж что-что, а привилегии свои Серов знает хорошо. И следит за их соблюдением куда более ревниво, чем за молодой красавицей-женой, которой у него и нет. Власть – вот его главная и единственная любовь.

Хотя… как там он сказал: «А если не угомонится…» То есть если этот Щербаков не перестанет беспокоить высокое начальство своими докладами, отозвать его «ко всем чертям». А если перестанет, так пусть и сидит в Риге до завершения уголовного расследования. То есть – хоть до Страшного суда, поскольку уголовщиной в этом деле не пахнет.

И тут тонкие губы заместителя начальника УПБ разошлись в широкой улыбке. Конечно, славу разделить придется, но… лучше половина журавля, чем дохлая синичка.