Создатель черного корабля - Березин Федор Дмитриевич

Так что не будем раздражать дракона, продолжим играть по правилам – верить полной реальности и интерпретации осциллограмм.

12

Сказки моря

Вторые парусники

Вообще, когда-то ранее мир, создаваемый вокруг, был много интереснее. Правда, перекос, как всегда, имелся в сторону ужастиков. Но уж так в этом сценарии Вселенной повелось. Тогда Стат Косакри не имел еще в подчинении атомохода, да и вообще его плечи не украшали офицерские эполеты. Он был курсантом-стажером на эсминце-корвете «Пришелец-Близнец». (Название пришло из астрономии; в честь несколько раз за всю историю науки наблюдаемого холодного объекта, летающего по своей сложной траектории парой.) Атомный эсминец-корвет – это очень легкая скоростная плавающая машина. Броня у него жиденькая – по меркам Геи, ее даже попросту нет, пушечные орудия отсутствуют, есть разве что пулеметы, от дирижаблей отмахиваться, а главным оружием значатся торпеды. В общем, цель «жизни» корвет-эсминца – обнаружить в процессе фланирования по морю вражескую эскадру, пустить в ее сторону пару-тройку самонаводящихся торпед и скрыться в самодельной дымовой завесе, задействовав реактор на предельную мощь. Эдакое оружие слабых, даже как-то не вяжущееся со статусом мощнейшей на свете империи. Разумеется, таким образом допустимо шалить только в период войны. А матросу-курсанту Косакри пришлось служить во времена вполне мирные. Кстати, каждый будущий офицер-подводник обязывался пройти одну из стажировок в надводном флоте, так сказать, «для выработки навыков взаимодействия и образного понимания происходящей на театре военных действий ситуации».

Так вот, в мирные времена корвет-эсминцы занимались патрулированием океана Бесконечности, и не только в своем, Северном полушарии, но весьма часто и в Южном, отошедшем по давнему, почти позабытому Аберанскому договору к Федеральному Союзу, ныне – Республике Брашей. В случае необходимости высокая скорость позволяла эсминцу оторваться от тяжелых крейсеров, по крайней мере, так следовало из теории. Ну а цели внедрения в чужую сферу влияния могли быть самыми разнообразными, иногда даже совершенно непредусмотренными изначально. Например, тот случай с перехватом пиратского парусника брашей. Перехвачен он, кстати, был южнее экваториальной границы, но ведь перед этим он однозначно побывал на севере.

Шел век Вторых парусников – своеобразная реакция на топливный кризис. Если для военных кораблей реакторы стали делом привычным и команду совершенно не волновало, являются ли их боевые походы рентабельными, то для торгово-рыболовного судоходства дело обстояло совершенно не так. Мало того, что плутоний с ураном стоили неимоверно дорого, так еще абсолютно все добытые рудокопами расщепляющиеся материалы предназначались исключительно государственным структурам. Ну а когда нефть стала выжиматься из скважин по капелькам, то же самое произошло и с природным газом. Частному капиталу пришлось выкручиваться. Вот тогда и наступила эпоха Вторых парусников.

Правда, рассказывают, что без вмешательства правительства Федерального Союза Брашей дело не обошлось. Наверное, это так и есть, ибо где частникам набраться денег на инновации? Хотя, конечно, они могут и наличествовать, но рисковать своими кровными за абсолютную новизну – дело, частному бизнесу не свойственное. Возможно, правительство имело тут свой резон. Вдруг в процессе экспериментов появится нечто подходящее для применения в бою? Не обязательно торпеда на парусах. Но, допустим, какой-нибудь бесшумный фрегат – поисковик эйрарбакских АПЛ. И, кроме того, в конце-то концов, война войной, но ведь даже тем же матросикам надо иногда что-то жевать. Или каждый линкор должен еще и рыбу удить? А эсминец вместо пассивной антенны волочь по глубине трал? Так ведь ударные армады, кроме всего прочего, еще и не всегда, где надо, плавают. Например, в акватории архипелага Слонов-Людоедов.

В тамошних, на горе, не слишком глубоких водах, после морского сражения – так и названного: «Бой за острова Слонов-Людоедов» – одновременно затонуло более двадцати атомоходов. Так мало того, что на некоторых особо крупных линейных кораблях имелось по нескольку реакторов-движителей, многие ушли под воду с неиспользованным ядерным потенциалом. И погрузилось все сие добро, понятное дело, не просто в целости-сохранности, а порядком раскуроченным. Как результат, эта самая островная гряда не только никому теперь не требуется как место базирования, так еще выловленную в тамошней акватории рыбу невозможно есть. В смысле, есть-то можно, но вот насладиться перевариванием не получится. Некоторые привирают, что после жарки той трески-ставриды даже сковородки еще долго светятся от наведенной радиации, а уж желудки… В общем, в флюорографию можно не обращаться. Да, кстати, пагубный фактор сказался не только на водоплавающих, архипелагу тоже досталось. Так что эти самые уникальные слоники, в честь которых пошло название, также улеглись брюхом кверху. И местные аборигены за компанию. Оказывается, слоны-людоеды не успели их всех слопать. Или, может, ретроспективная молва приписала им излишнюю плотоядность. Однако теперь уже не разобрать. Правда, ходит какой-то непонятный слух, будто те хоботатые каннибалы вымерли не повсеместно, и будто на одном из островов теперь завелись монстры почище их дедушек и бабушек, и будто те слонятки стали еще то ли невидимками, то ли научились менять окраску, как хамелеоны. И вроде бы теперь обнаружить их можно только в последний момент, когда хобот-душилка накручивается сзади и мягким усилием разъединяет шейные позвонки. Говорят, в момент удушения сам хобот становится виден – краснеет, ибо к нему приливает кровь. Конечно, слухам такого плана цена – четверть медного грапуприса за дюжину, тем более что официально никто из людей на островах не бывает. Но все же по другим слухам, где-то на архипелаге размещена исследовательская станция для изучения приспосабливания к условиям жизни при повышенном фоне. Если так, то ясно, откуда дует ветер, то есть распространяется шепоток. Пока на такой работе дождешься прибывающих за три моря сменщиков да на светящуюся рыбку налюбуешься, таких страстей в голове наизобретаешь, что в нормальных условиях и рассказать неудобно.