Создатель черного корабля - Березин Федор Дмитриевич

Ага, а вот тута балакают, что наоборот – синфазно-периодическое «столкновение фронтов звездного ветра со щелевой интерференцией за счет воздействия Мятой»?

Не-не-не, все-таки явление единократно-разовое! Конкретно, «удар об атмосферу или даже прямым попаданием в одно из боевых воздушных судов высокоэнергетической гиперчастицы». Уникальный объект, между прочим: зарождается не в нашей родной Трехсолнцевой Вселенной, а где-то за ее границами, в неком пространстве неизмеримо высокой плотности, удаленном от нас по километражу на невыговариеаемое число нулей. Так называемая гиперчастица способна породить не только какое-то «ионосферное уплотнение с одновременным нагревом», а вообще новый трех– или даже четырехсолнечный мир. Одно плохо, никто никогда не щупал ни эту самую гиперчастицу, ни тем более «пространство неизмеримо высокой плотности». Так, ясненько! Есть еще…

Вот! Просто столкновение Геи с астероидом массой «всего лишь» пятьсот тысяч тонн на скорости восемьдесят км за секунду на встречном курсе. Из-за чего происходит… Погодьте! А где же кратер? Где мировой либо хоть локальный катаклизм на поверхности? О! Сама каменюка ушла по касательной из-за неудачного угла встречи? Позвольте, как неудачного? А, «неудачного», в смысле, для «удачного» столкновения. То бишь если бы «удачное», то нам туточки полная неудача в плане «глобальный срыв эволюционной цепи» и даже?… Что вы говорите! Прям-таки вплоть до «десятого покорения суши водорослями и рыбами»? Круто! Ну а так – только уплотнение стратосферы, приведшее, опять же, к «быстроугасающей ударной волне», вызвавшей в свою очередь «ионосферное…». Так же, как в тех сценариях? Дошло? Да, дошло, спасибо. Еще?

Ой ля-ля! «Инфракрасный температурный выстрел без вскрытия потухших вулканических шапок» над горной грядой Коричневого Дыма? А что, разве флот шаранов находился как раз над потухшими вулканами? Неизвестно точно? Да, но… Вероятно, еще и последующее перераспределение повысившейся ионосферной активности? Круто! Ну, в смысле, не это конкретное предположение с диссертационной амортизационной подушкой, а то круто, что наука Империи, несмотря на неиссякаемый поток добровольцев на досыпку Большого Берегового Вала, все еще опирается на легион трезвомыслящих умов, способный решить любую из поставленных Трех– и даже более «-солнцевой» Вселенной задач.

Естественно, имелись не только кабинетные теоретики, а еще и практики, жаждущие тренироваться с лопатой заблаговременно, до посыла на «Великую Досыпку». Они рассматривали ссыпавшиеся с неба алюминиевые окатыши и производили расчеты: до какой температуры и за какое время произошел нагрев с расплавлением, а затем остывание с затвердением? Да, великая стройка цикла – Большой Береговой Вал – действительно не останется без работников, ибо что эти исследования могли дать, кроме известной до того температуры плавления алюминия в шестьсот шестьдесят градусов?

Как далеко было этим вычислениям до того момента, когда сохраняющие строй и радиомолчание стремительные железные птицы внезапно пыхнули красным, а потом фиолетовым. Там, тридцатью, а то и сорока километрами ниже, кто-то из бредущих по ночным делам работников Империи или просто одинокий, позевывающий со скуки часовой, случайно поднявши голову (именно случайно, ибо ночное небо Геи неинтересно из-за отсутствия звезд), мог пронаблюдать внезапно полыхнувшее созвездие правильной формы. Какой? Точки зрения расходятся, ибо углы наблюдения и расстояния оказывались самыми разными. Ну а потом за дело принялся произвол воображения. Некоторые утверждали, будто то был идеально правильный, распластавшийся по всему небосклону ромб. Другие – многослойный куб. А третьи почему-то увидели разбросанные там и тут по небу светящиеся, с переливом, кляксы. Кто-то наблюдал их одно мгновение и едва успел моргнуть. Кое-кто, наоборот, любовался зрелищем движущегося в далекой высоте пожара или сияния довольно долго. Еще некие свидетели утверждали, будто ясно видели, как красивый рисунок строя распался и затухающие искры пошли по касательной к плоскости Геи. Но другие почему-то доказывали, что многочисленные вспышки произошли в до того абсолютно чистой пустоте; затем они слились в общем радужном ореоле, и этот ореол сразу же расширился по всему горизонту. В общем, никто не может даже приблизительно сказать, что же произошло на самом деле. Тем более там, наверху.

А уж тем пятидесяти, или ста, а может, даже пятистам тысячам воспаривших в черное небо пилотов и штурманов (ибо никто действительно не знает, сколько их числилось, ибо вечной тайной осталось не только общее количество гиперзвуковых самолетов, но и состав экипажей) тем более не суждено было раскрыть тайну своего ухода. Тепловой удар – мгновенно обращающий громадную летающую машину в шарики окалины величиной в полсантиметра или даже в отдельные молекулы, затем стыкующиеся с этот самый сантиметр, как когда-то в эволюции планетарной системы – наверняка очень сильная штука. Он не дает времени на размышления не только над причинами и следствиями, но времени вообще. Вероятно, время, да и пространство заодно, в этот миг сплетается в нечто сходное с клочком того самого, бесконечно удаленного мира невероятной плотности, где секунды, циклы, циклолетия, сантиметры, килограммы, мегатонны и парсеки скручены в нечто общее типа того окатыша с примесью аминокислот.