Преданья старины глубокой - Рудазов Александр

- Вот здесь и живу, - лениво махнул рукой волколак, огибая большой дуб.

В прогалине меж деревьями притаилась крохотная избушка, с одним-единственным оконцем, потолком из плотно притесанных бревешек, плоской односкатной крышей и небольшой дверью на деревянных крюках.

- Никого… - принюхался Яромир, переступая порог. - А ты чего замер? Заходи, гостем будешь…

Иван спокойно зашел, не обращая внимания, что испачкал рукав в смоле. Сохранность драгоценных тканей его никогда не заботила - не расползается свита по швам, и ладно.

В жилище оборотня оказалось тесно, но очень уютно. В углу чернел остывший таган, вдоль стены вытянулись широкие нары из тесаных плах.

- Располагайся, - буркнул волколак. - Вон, очаг разожги покудова.

Княжич невозмутимо шмыгнул носом, вытер сопли вконец изгвазданным рукавом и отправился за дровами. Поленница расположилась в небольшой клетушке, пристроенной снаружи. Иван приволок сколько руки обхватили, умело уложил полешки горкой, подсунул сухой бересты и чиркнул кремешком по кресалу, добывая искру. Огниво он, разумеется, всегда носил за поясом - после ножа это самая важная вещь в дороге. А может, даже и поважнее.

Яромир тем временем занимался раной. Он щедро налил на запястье какого-то зелья из баклажки, обложил листьями подорожника, сверху шлепнул шмат сырого мяса, обвязал все это теплым платком, а потом долго что-то причитывал сверху.

- К утру все зарастет… - блаженно вздохнул он, растягиваясь на нарах.

- А это ты что ж - и ведовать умеешь? - нахмурился Иван.

- Какой же я оборотень был бы, если б пары мелочей для хозяйства не знал? - насмешливо прищурился Яромир. - Так, пустячки, ерундовинка для малой надобности… В быту иной раз полезно. К слову, у меня уже брюхо подводит…

- И у меня…

- Ну так за чем дело стало? У меня там в погребе припасы всякие - распоряжайся.

- А чего это я у тебя - заместо холопа, что ли? - недовольно посмотрел на него Иван. - Я, чай, княжий сын, мне стряпать невместно!

- Ну, меня тоже не пальцем делали, - пожал плечами Яромир. - Ты вот про Волха Всеславича слышал?

- Дак кто ж про него не слышал-то!

- Ну так я его сын.

Глаза Ивана стали круглыми, как плошки. Он пару раз открывал рот, так и не решаясь вымолвить ни слова, а потом все-таки благоговейно спросил:

- И… и какой он был?… Волх-то?…

- Да я почем знаю? Я еще дитем был, как он помер. Оборотень был, как я, больше ничего доподлинно не скажу. Только не в одного волка умел перекидываться, а и в сокола, и в тура, и еще в кого хочешь. Даже, говорят, в змея летучего умел. Не слышал?…

• Втапоры поучился Волх ко премудростям:
• А и первой мудрости учился
• Обертываться ясным соколом,
• Ко другой-то мудрости учился он Волх
• Обертываться серым волком,
• Ко третей-то мудрости учился Волх
• Обертываться гнедым туром - золотые рога.

- Мы от него это и унаследовали - младший мой братец, вон, в сокола перекидываться умеет, братец старший - туром по лесам бродит… Нас так и прозывают - Гнедой Тур, Серый Волк и Ясный Сокол. У нас еще и сестра была - Белая Лебедь - только она пропала давно… Пожалуй, одни рожаницы^[8] знают, где она теперь… да и жива ли еще…

- Ишь как! - подивился Иван. - А сколько тебе лет-то, а?

- Семьдесят семь, - равнодушно ответил волколак.

Иван снова начал глупо моргать. Его собеседник выглядел от силы на сорок.

Яромир снисходительно усмехнулся и объяснил:

- Я ж оборотень, забыл, что ли? Я три человеческих срока прожить могу… если раньше не прибьет никто, конечно. Пытаться многие пытаются…

- А она кто, мамка-то твоя? Самого Волха жена, ишь ты!…

- Да как тебе сказать… - почему-то отвел глаза Яромир. - В другой раз как-нибудь расскажу, ладно? А в погребе ты все-таки пошарь - у меня в пузе кишка за кишкой с дубьем гоняется…

Иван неохотно открыл люк и спустился в прохладную сырую ямину, заполненную брюквой, морковью, репой, свеклой. В самом глубоком и холодном углу стояли крынки с маслом и молоком, лежала нарубленная лосятина.

А в самой избе^[9] нашлись снизки лука и сушеных грибов - рыжики, грузди, маслята. Из-под нар Иван вытащил решето с клюквой, туесок лесного дягиля, щавеля, кислицы, кувшин березового сока.

- Угощайся, - широким жестом обвел все это богатство Яромир, баюкая пораненную руку. - Мой дом - твой дом.