Преданья старины глубокой - Рудазов Александр

Молодой княжич почесал в затылке. Звучало это, конечно, здорово, только вот готовить угощение явно предстояло ему, Ивану. Он шмыгнул носом, подумал, но потом все-таки пересилил лень-матушку и взялся за дело.

Для начала Иван промыл и залил водой грибы. Их он поставил на небольшой огонь - пусть пока размягчатся. Сам же тем временем занялся мясом.

Хорошенько отбив лосятину, княжич нарезал ее на куски, щедро посолил и выложил на предварительно разогретую сковороду. В самом большом горшке смешались лук, морковь, репа, щавель, кислица, клюква, туда же пошло поджаренное мясо, сверху накрытое маслом. Размягченные грибы он мелко порубил, развел отваром и перелил в большую миску. Туда же покрошил свеклу и брюкву, заправил солью и молоком, капнул чуток березового сока.

В общем, в конечном итоге Иван истратил большую часть запасов оборотня. Получилось нечто наподобие свекольника и что-то вроде тушеной лосятины. Стряпал княжич, конечно, так себе, но старался изо всех сил.

- Там холодец в чугунке есть, подай-ка сюда, - приподнялся на локте Яромир.

Холодец оборотень хлебал жадно, перемалывая волчьими зубищами хрящики и костный мозг. Сожрав целый чугунок, он запил его крынкой молока, закусил дягилем, сыто выдохнул и потянул носом на запах тушеной лосятины.

- Куда в тебя лезет-то столько, проглот? - недовольно покосился на него Иван, едва успев спасти свекольник.

- Я б на тебя после трехдневного поста посмотрел… - огрызнулся оборотень, наворачивая лосятину. - Хр-р-р! Хор-рошо! Благодарствую… Молодец, что сварил, у меня сил нету…

- А сырое что - брезгуешь? Что ж ты за волк-то?…

- Сырое мясо мне нельзя, - мрачно ответил Яромир. - После него в человека перекидываться трудно - звериное накатывает, поглотить норовит. Так многие пропали - «вызверились», навсегда волками стали… а то и еще кем похуже. А уж если человечину попробуешь… это все. Конец. Уже не выберешься - если и сумеешь обратно перекинуться, разум все равно так и останется со зверинкой, всю жизнь на людоедство тянуть будет.

Перекусив свекольником, Иван уселся на рундук^[10], утер губы рукавом и уставился на Яромира. Тот лениво прожевал последний кусок лосятины, кинул в рот горсточку клюквы, запил березовым соком и приветливо спросил:

- Ну? Что скажешь, Иван?

- Коня у меня нету больше, - почесал в затылке тот. - Сбежал мой Сивка. Как я теперь до брата доеду? На своих двоих до Ратича?

- Тьфу, я-то думал, хорошего что скажешь… - разочарованно фыркнул Яромир.

Оборотень некоторое время задумчиво глядел своему спасителю в глаза, а потом хлопнул себя по колену и решительно заявил:

- Ладно, не кручинься. Помогу я тебе, Иван.

- Это как? - усомнился Иван. - Из сундука мне нового коня достанешь?… Или на своей хребтине потащишь?…

- Ты смотри, какой догадливый… - усмехнулся Яромир.

Княжич недоуменно заморгал, между делом собирая подливку моченым груздем. Скушав пропитавшийся мясным духом грибок, он высморкался в рукав и спросил:

- Правда, что ли?

- Брешу, думаешь? - спокойно посмотрел на него оборотень. - Да ты не переживай, я все равно в город собирался. Соль почти кончилась, ну и еще кой-чего…

- А дотащишь? - продолжал сомневаться Иван, невольно щупая пузо.

Конечно, живота мешком, как у дядьки Самсона, не обнаружилось. Однако пудов^[11] этак пять с половиной княжич весил - росту немалого, плечи широченные, силенок в руках вдосталь. Кровь с молоком, настоящий молодой богатырь!

К этакой стати еще бы и ума капельку…

- Дотащу, дотащу, - успокоил его волколак. - Я, как-никак, Волху Всеславичу сын, оборотень из оборотней! Али зря Серым Волком прозываюсь, по-твоему? Я день и ночь бежать могу, ровно птица в поднебесье парит - двести поприщ^[12] в день сделаю, десять пудов на спине утащу и не запыхаюсь!

- Да до Ратича почти сотня верст^[13]… - озадачился Иван.

- Ну вот за полдня и добегу. Но уже завтра - утро вечера мудренее…

- Какого вечера - солнышко на полудне еще только!

- Просто поговорка. Мне сначала руку заживить надо. Отдыхай пока, Иван. И я отдохну.

Иван еще немного подумал, а потом нагло заявил:

- А у меня на коне еще и оружие оставалось! Как я теперь без меча буду? Что я - пастух, что ли, какой, с одним ножом? Я, чай, княжич, мне так-то невместно!

- А что - хороший меч был?

- Самый лучший! Мне его еще батюшка подарил - наилучший булат, рукоять самоцветная! Гюрята-коваль три дни над ним бился!… а теперь татю какому-нибудь достанется, конокраду вшивому! Не дело княжичу - да вдруг без меча!