Ричард Длинные Руки - принц - Орловский Гай Юлий

Плечи, грудь и живот за ночь покрылись чешуей, что стала заметно крупнее, толще и поблескивает, как твердый кварц.

Переальд и Айсватер тут же согнали с лиц скорбное выражение, заулыбались, обнялись с потерпевшим.

Айсватер тут же воскликнул жадно:

— А ну покажи!.. Ух, как блестит здорово!

Динальд вытянул руку, серая чешуя от локтя до кисти мелкая и серого цвета, но дальше все крупнее, а на груди и животе за ночь стала зеленой, как у молодой ящерицы.

Айсватер сказал с некоторым разочарованием:

— А почему и на руках не зеленая?

— А почему, — спросил Динальд зло, — должна быть зеленая?

— Ну… зеленый цвет красивше, — пояснил Айсватер, — к тому же зеленый как-то тебе идет больше. По рангу. И даже титулу. Ты сам еще зеленый, и чешуя была бы в масть… Это если бы барон, тогда да, понимаю…

Переальд спросил с подчеркнутым интересом:

— Красный?

— Нет, — объяснил Айсватер со знанием дела, — на красный с бароном рано. Разве что на желтый?..

— Красно-желтый?

— Нет, — сказал Айсватер терпеливо, — скорее зелено-желтый. Красный — это граф, не меньше.

Переальд оглянулся на меня.

— Ваше высочество, а вы как думаете? Мне кажется, на зеленом это счастье не остановится.

Айсватер сказал солидно:

— Ну конечно, любой зеленый дуб со временем становится коричневым.

Лекари кланялись и разводили руками, в комнате чувствуется сильный запах ладана, хотя священник уже ушел, признавшись, что умеет изгонять дьявола, но не лечить.

Переальд потрогал Динальда за плечо, прищелкнул языком, дескать, завидую, потом поинтересовался у лекарей:

— А борода отрастет?

Лекари не нашлись что ответить, но с видом знатока заговорил Айсватер:

— Мне что-то подсказывает, что борода будет из водорослей. Тоже зеленых.

— А мне больше, — сказал Переальд, — нравится чешуйчатая.

Динальд простонал злобно:

— Вас бы в чешую, гады полосатые.

Айсватер сказал торопливо:

— Ты не думай, мы тебе просто завидуем!.. Твою чешую уже сейчас не проткнешь… пальцем, а через неделю и ножом не сумею, хотя попытаться хочется прям сейчас… Представляешь, каким будешь через месяц?

— Монстр, — сказал Переальд с удовольствием. — Звэрь! Представляешь, исполняется мечта детства — все боятся! Только рыкнешь, народ трясется, зубы покажешь — под каждым лужа. У тебя зубы вырастут с мой большой палец, голову даю в заклад!..

— Ничего подобного, — возразил Айсватер. — Зубы у него останутся прежними. Клыки — да, эти вырастут, как ножи.

— И верхние, и нижние?

— Думаю, да. Он же у нас всегда был такой, разве не так?

Хлопнула дверь, появился Хрурт, с порога заулыбался и сказал бодро:

— Ух ты, как здорово!.. Что за шкура, надо же… Динальд, тебе повезло даже не знаю как! Ты такой даже красивее!.. И вид у тебя внушающий. Все будет хорошо. Если хочешь, я помогу тебе даже нору рыть!.. Или ты прилепляешься к стене? Это еще проще… В гостиницах не надо платить за две кровати.

Айсватер повернулся ко мне.

— Ваше высочество, а он останется виконтом?

Я промолчал, Переальд посмотрел на него в недоумении.

— Виконтом? Ты шутишь?

Айсватер посмотрел на меня умоляюще.

— Ваш высочество!.. Что теперь насчет титулования?.. Он теперь как?

Я отмахнулся.

— А что это меняет?.. Чешуя — это благородно. Не какие-нибудь перья.

Хрурт сказал с достоинством:

— Раз он пока еще не бросается на всех нас, то значит, держаться в обществе умеет, а это хороший признак! Значит, манеры вдолбили в него намертво! И если кто-то и сомневался, что сэр Динальд не совсем благородного рода, то теперь будет посрамлен.

Динальд прорычал зло:

— Кто сомневался? Кто сомневался?.. Нет, ты не виляй, кто сомневался?

Хрурт спрятался за Переальда, выставив его перед собой, Айсватер сказал с надеждой:

— Вообще-то его можно даже из виконтов в бароны!

— Почему?

— Ну, — проговорил Айсватер в затруднении, — в этой шкуре он выглядит как настоящий родовитый барон. И осанка теперь вон какая.

Они смотрели на меня в ожидании, я покачал головой.

— В бароны только за заслуги перед Отечеством. А вот если в таком виде совершит подвиг…

Айсватер сказал жарко:

— Да он по любой крепостной стене поднимется моментально и водрузит флаг вашего высочества!

— Пусть лучше ворота откроет изнутри, — буркнул я.

— Откроет, — заверил Айсватер, — у него чешуя просто алмазная. Ничем не просечь. А когда станет бароном, родители леди Нинель не станут упорствовать. Им важно породниться с бароном, что близок к вашему высочеству.

— А сама леди Нинель?

Айсватер взглянул на меня в недоумении.

— А что она? Женщины — дуры, а Нинель настолько красивая, что вообще не заметит разницы. В этом женщины умнее нас, смотрят на положение и титул мужа, а не как мы: чтоб сиськи побольше да губы потолще.

И все-таки тот гад в бинтах либо не сумел до конца всадить Копье Ледяного Тролля, либо наш скромный священник в самом деле успел остановить болезнь, если это болезнь, на полпути и не дал ей развиться.

Чешуя перестала меняться, друзья с неделю не выходили из его комнаты, сам Динальд места себе не находил, а зеркало попросил придвинуть к ложу, чтобы видеть себя, засыпая и просыпаясь, но все замерло: остается жив и здоров, сил даже как будто прибавилось, но чешуя не отваливается, как все мы ждали и как обещал лекарь.

Под настойчивым руководством Переальда он пробовал лазить по отвесным стенам. Сперва плохо, потом получалось лучше и лучше, наконец передвигался почти так же ловко, как если бы бегал по горизонтали. Прыгать тоже удавалось намного дальше, а когда, соревнуясь с Айсватером, перескочил через двух коней, не выпуская тяжелого меча и щита, то и сам ощутил, что, кроме неприятностей из-за покрытого ярко-зеленой чешуей тела, есть и некоторые преимущества.

Теперь кроме лекарей в его комнате постоянно толкутся люди из отряда охраны дворца, ощупывают, особенно завидуют Хрурт и Ульман, которые в ту ночь отдыхали.

— Мы найдем способ, — пообещал я, — все равно вернем тебе людской облик.

Хрурт возразил:

— Ваше высочество, вы же сами говорили, что человека человеком делает вовсе не внешность!.. Иные тролли совсем люди, а есть люди хуже самых распоследних троллей!.. Да пусть он таким и останется!..

А Ульман хлопнул Динальда по плечу и сказал трубным голосом, от которого затрепетало пламя сечей по всей комнате:

— Я бы не знаю что отдал, только бы стать таким же, а этот дурак еще и нос воротит от такого счастья!

Не знаю, всерьез оба или нет, но Динальд в самом деле не просто подбодрился, а начал посматривать по сторонам горделиво и с чувством вновь возродившегося достоинства.

— Перевожу тебя в старшие, — сказал я. — Ты не только двигаться начал быстрее, но ты же чувствуешь и видишь лучше! Твои друзья правы, что завидуют!

А Ульман сказал с чувством:

— Если будет вторая попытка… меня пустите вперед! Я тоже хочу.

Я спустился в нижний зал, где принял несколько делегаций от глав гильдий и цехов. Большинство с просьбами, но некоторые и с любопытными инициативами. Я довольно потирал руки, моя Хартия начинает действовать, мастеровые зашевелились, зачуяв огромные возможности, теперь начинается гонка — кто первым захватит хлебные места.

У входа послышался шум, там появился молодой парень в щеголеватой одежде и с огромной желтой лилией на плече — отличительный знак гонца.

Он прорывался в зал слишком рьяно, его пытались остановить стражи, но он прокричал громко:

— Важное сообщение! Важное сообщение!

Я сказал громко:

— Пропустите.

Гонец протолкался через придворных, преклонил колено и сказал быстро:

— Ваше высочество, к Истанвилу приближается кортеж королевы Мезины Ротильды Дрогонской!

Я буркнул недовольно:

— Так орешь, будто ураган надвигается… Что, в самом деле настоящий кортеж?

Он кивнул.

— Да. Граф Меганвэйл сумел собрать из своего обоза… все необходимое.

— Еще бы, — проворчал я, — попробовал бы не собрать, когда требует Ротильда… Хорошо, иди на кухню, поешь и отдохни!.. Альбрехт, позаботьтесь приготовить для леди Ротильды покои.

Он помялся, спросил осторожно:

— А она будет… не в ваших?

— Еще чего, — сказал я оскорбленно.

— Тогда… гм… поближе к вашим?

— Да, — сказал я, — можно. Но только в разных корпусах.

Машинально продолжая раздумывать, как встроить Ламбертинию в нашу коалицию королевств, что делает первые шажки к строительству Царства Небесного на земле, я вернулся в кабинет и расстелил тут особенную карту, что отыскал в личных запасах герцога.

Там было много карт, но эта заинтересовала особенно: огромная, где по углам, как и принято, причудливые морды с раздутыми, как у хомяков, щеками, губы в трубочку, оттуда вырывается струями ветер, одного я узнал, хоть и с трудом, по кучерявым бровям и снежным волосам: Борей, так изображают северный ветер, остальные выглядят поприличнее и потому неинтереснее.