Воспоминание - Деверо Джуд

Растолкав в стороны мужчин, в дверь протиснулось крошечное существо. Это была черноглазая старушка, руки которой напоминали птичьи когти. С сильным акцентом она почти провизжала:

– Это моя госпожа родила сына! Ее убили, чтобы вынуть ребенка Он принадлежит мне. Он мой!

Гильберт Рашер грубо ударил старушку по лицу, так что она закачалась, и протиснулся в комнату,

– Пошла прочь! – приказал он. – Не собираюсь ни секунды больше видеть твою уродливую физиономию.

Рашер нетвердыми шагами шел по комнате, прикидываясь, что он более пьян, чем это было на самом деле. Он делал вид, будто ему совершенно безразлично, но недаром говорили, что этот человек был чрезвычайно хитер… Будучи большим лентяем, он находил какие угодно пути, за исключением только настоящей работы, чтобы обеспечивать себе сносную жизнь, одеваться в меха и питаться

В последние два дня он выбрал двоих, – самых простодушных, судя по их лицам, служанок, – и делал вид, что при одном только виде каждой из них испытывает горячую страсть. Девушки были так польщены его вниманием, что не отказались лечь с ним в постель, а когда он как бы невзначай спросил, какие сплетни идут в округе, обе принялись пересказывать их с величайшим удовольствием. Теперь он знал в мельчайших подробностях, как Джон всегда хотел сына и как его жена заплатила много золота старой колдунье, чтобы та помогла ей родить его.

Гильберт заплатил маленькой незаметной старушке, которую его жена привезла с собой из-за границы, чтобы та незаметно для окружающих неотступно находилась в комнате и чтобы, как только у него родится сын, она быстро сообщила ему В отличие от Алиды, поступками которой руководило лишь чистое отчаяние, Гильберт все рассчитал. И он точно предугадал, что если Алида будет рожать в то время, что и его жена, она решит подменить детей, потому что для всех совершенно очевидно, что следующий ребенок Хедли опять будет дочерью.

Нельзя сказать, чтобы Гильберт сильно хотел еще одного сына. Трое, которые у него уже были, съедали столько, что хватило бы накормить пол-армии, да и одевать их тоже кое-что стоило. Расходы на обучение он сэкономил, потому что на эту вещь ему было глубоко наплевать. К сожалению, это означало, что его сыновья знали ничуть не больше, чем он.

Теперь он думал: если ему удастся правильно разыграть карты, то он заставит Джона нести все расходы по воспитанию чужого сына, да еще и заплатить ему за это.

– Ну, покажите-ка мне моего сына, – промурлыкал он сладким голосом, направляясь к Мег, которая держала обоих детей на руках Он хотел взять ребенка и поднять его вверх, как будто демонстрируя победу в турнире, во дети ему и вообще-то не нравились, а этот к тому же был покрыт кровью и грязью и как-то неестественно цеплялся за беленькую девочку. У него тотчас появилось какое то шестое чувство предупредившее его об опасности, – а надо сказать, что о своей безопасности он заботился невероятно" – что этот ребенок не совсем такой, как обычные дети, так что ему будет лучше всего от него избавиться. Конечно, с выгодой для себя. Не нужно было ему вообще жениться на матери этого парня, этой молчаливой чужестранке с огромными глазами. Даже когда он только думал о ней, ему сразу же хотелось перекреститься.

Джон все еще стоял в дверях, смотря на жену с ненавистью, от которой вот-вот могло вспыхнуть пламя. Он не сразу даже смог заговорить, несмотря на то, что эти слова он произносил уже тысячу раз. С рождением очередной дочери сила его гнева возрастала.

– Почему эта девка-червяк могла родить сына, а вы не можете? – спрашивал он, уставившись на жену. Тело крошечной жены Гильберта Рашера накрыли простыней, так что ужасной раны уже не было видно. Под покрывалом были видны только безжизненные очертания тела. Рядом с ней Алида казалась большой и здоровой, а ее кожа сияла жизнью, несмотря на все муки, что она перенесла.

В течение нескольких минут Джон грязно ругал свою жену, высказывая ей все, что он о ней думает. Его не остановило даже присутствие служанок и Рашера, чьи глаза втайне поблескивали от восторга.

Мег, тем временем, снова подхватила обоих младенцев, они так и не произнесли ни звука, хотя не спали и все еще пристально смотрели друг другу в глаза.

В первый раз, казалось, Джон заинтересовался детьми – а точнее, мальчиком. Он подошел к Мег, остановился напротив и стал смотреть на то, как она их держит. В отличие от Гильберта, Джон был лишен всяких предчувствий И суеверий, так что, когда он увидел, как двое детей прижимаются друг к другу, ему это ничуть не показалось странным.