Ричард Длинные Руки – лорд-протектор - Орловский Гай Юлий

Мы сидим напротив друг друга, я указал слуге взглядом на кувшин с вином, тот понял и моментально наполнил чашу перед леди Лоралеей.

Я сказал с неловкостью:

– Говорят, это вино из горного винограда выполняет все желания. Я хочу, чтобы у вас все было хорошо, леди Лоралея. И чтоб вы были счастливы.

Она ответила равнодушно:

– Я не очень верю в такие вина. Вообще я не верю в чудеса. И, сэр Ричард, мне очень не хочется пить с узурпатором.

Я проглотил оскорбление, ответил с мягкой улыбкой, я же политик:

– Тогда не пейте…. с узурпатором. Но вино в самом деле чудесное. Выпейте за свои успехи. Или хотя бы за удачу. Вообще, за то, что хотите сами. Мне можете не говорить.

Она медленно наклонила голову. Я смотрел, как ее длинные пальцы сомкнулись на ножке кубка. Все еще колеблясь, она поднесла его к губам, строгий взгляд остановился на мне. Мне показалось, что пьет за погибель всех узурпаторов на свете, женщины на самом деле куда более жестокие существа, чем мужчины. Великодушие и прощение больше свойственно нам, как более сильным… или считающим себя более сильными, а женщины, приняв личину существ слабых и беззащитных, оставили за собой право самим устанавливать правила.

Я осторожно перевел разговор на отвлеченные темы, это оказалось трудно: леди Лоралея абсолютно равнодушна к нарядам, развлечениям, турнирам, великолепным молодым мужчинам, которых так много в крепости, к рассказам о моих умельцах-алхимиках отнеслась без интереса, как не заинтересовали ее и восторги Великого Инквизитора отца Дитриха моими достижениями в распространении Священного Писания.

Всё, что делают мужчины в своей жизни, они делают либо для женщин, либо чтобы остаться в живых. Если это получается, некоторые пытаются делать что-то еще третье. Наполеон, который сформулировал, как нужно относиться к женщинам, чтобы пытаться сделать в жизни «что-то еще», правда, закончил жизнь в плену, но у меня масштабы поскромнее.

После обеда я занимался пропагандой нового строя – убеждал купцов и старейшин ремесленников, что для их деятельности началась золотая пора: полное освобождение на пять лет от налогов, поддержка предпринимательской деятельности, отсутствие административных барьеров, а также обещание смотреть сквозь пальцы на мелкие нарушения законодательства. В бизнесе без нарушений вообще-то нельзя, я это понимаю, потому для меня развитие бизнеса в Армландии на первом плане, законы – на втором.

Но надо поторопиться, закончил я, когда у них глазки разгорелись жарким пламенем, потому что на определенном этапе развития общества законы все же выйдут на первое место. Успейте нахапать раньше. Дети ваши будут жить уже в мире законов, и пусть их права закон охраняет, а не ущемляет.

К вечеру даже глотка пересохла от речей, но я чувствовал, что сделал больше, чем если бы совершил пару победоносных походов во главе огромной армии. От войны еще ни один народ не разбогател, а я сейчас поднял рейтинг уверенности предпринимателей на два порядка, что обязательно скажется на экономике.

К ужину леди Лоралея вышла в том же платье, даже прическу не сменила, удивительная женщина.

Я приветствовал ее со всей сердечностью, пожаловался на усталость, поинтересовался, не желает ли она что-нибудь особое, ну там бриллиантовое колье или серьги с рубинами.

Она поморщилась.

– Странные у вас представления об особом, сэр Ричард.

– Простите, – сказал я и в самом деле ощутил себя дураком. – Я же воин и вообще почти аскет, откуда мне знать женские вкусы?..

Она проговорила медленно:

– Тогда, может быть, вам вообще лучше не иметь дело с женщинами?

– Но-но, – сказал я, – такие разговоры далеко заведут. Я хочу иметь дело именно с женщинами. Так завещано в Священном Писании. У Адама была возможность выбора среди всех животных, сотворенных Господом, он же был царь зверей, даже имена всем дал, но все же заупрямился и попросил у Творца женщину!

– Адаму было нечего делать, – парировала она, – а у вас власть, земли, страна, люди…

– Это да, – согласился я. – В стране люди, среди них половина женщин.

– Может быть, – предположила она, – будете держать здесь кого-то другого? В темноте все женщины одинаковы.

– Да они и на свету одинаковы, – заверил я. – К счастью, вы вот не женщина. Я бы сказал – ангел, но ангелы недостаточно хороши…

Она поморщилась снова, поинтересовалась:

– Даже слуги только и говорят, что вы сегодня наобещали ремесленникам. Это верно, что ложь в интересах дела называется политикой?

– Не знаю, – ответил я откровенно, – вообще-то я очень даже начинающий политик. Пока что он из меня никакой… Но стараюсь, леди Лоралея.

– Если вести себя низко, – обронила она, – нельзя достигнуть высоких целей, но можно достигнуть высокого положения. Спасибо, эта рыба просто бесподобна!

– Рад, что вам понравилось, – сообщил я. – Отныне будет в меню. Только тот, кто может подняться выше своих принципов, может чего-то добиться в политике. А я хочу добиться многого.

– Вы достигли больше, чем многое, – произнесла она. – А чем выше достигнутое, тем легче упасть… и проще сломать шею. Вообще-то каждый тиран должен знать размер своей шеи.

– Не спорю, – ответил я легко, – но пока я сам ломаю шеи противникам. В этом преимущество высоты и силы. И нужно успеть сделать больше, прежде чем упасть.

– Вряд ли успеете, – заметила она. – Лорды уже ставят вопрос ребром: либо вы отказываетесь от попыток загрести себе слишком много власти, либо…

Я прервал:

– Будут пытаться поставить мне вопрос ребром, я им поставлю ребра вопросами!

Она слабо улыбнулась.

– Да, это многих останавливает.

– Не зря, – проворчал я. – Леди Лоралея, я адекватен к миру, в котором живу. В политике чистые руки – редкость, горячее сердце – роскошь, а холодная голова – только после того, как ее срубят. Потому я хорош для Армландии, хоть и плох для отдельно взятых лордов.

– Но Армландия состоит из отдельных людей, – напомнила она.

– Отдельные люди, – сказал я убежденно, – сволочи. Не все, конечно, но в абсолютном большинстве. Но как человечество… это прекрасно! Потому я буду душить отдельных и радеть о человечестве… В смысле, об Армландии. Все остальные королевства пока лежат вне признаваемого человечеством.

Она спросила задумчиво:

– Значит, в Армландии живут люди, а вне ее… нет?

– Совершенно верно, – поддакнул я. – Это нормальное и вполне естественное мировоззрение культурного человека данной эпохи. Кстати, оно проживет гораздо дольше эпохи! Гораздо.

Ее губы насмешливо изогнулись.

– Вы заглядываете в будущее?

– Да, – ответил я скромно. – Только не спрашивайте, на каком боку вы будете спать этой ночью, этого не знаю. Но скажу с точностью, что следующей будет эпоха пара. И тоже не спрашивайте, почему!