Энциклопедия мифов. Подлинная история Макса Фрая, автора и персонажа. Том 1. А-К - Фрай Макс

И все же, и все же… Есть дни, приближающие нас к смерти, и есть просто дни жизни – те, что были прожиты исключительно ради собственного удовольствия, а значит – вне времени. Первых, как водится, много (почти все); вторые… ну, случаются порой. Дурацкая и нелепая пропорция. Да?

Ты только что убежала, – говорю ей утром 4 октября, – а я так и не успел рассказать тебе, что мне сегодня приснился Карлсон, который живет на крыше, и я вспомнил, что в детстве очень хотел быть Карлсоном (именно быть, а не дружить с ним, это важно). «Вот, – думал, – вырасту большой, стану Карлсоном, буду жить на крыше, и никто никогда до меня не доберется». Одинокая жизнь на крыше (а ведь смотри-ка, сейчас я почти так и живу!) казалась мне блаженством, поскольку докучливое повседневное насилие взрослых раздражало меня чрезвычайно. Например, необходимость жрать что дают, а не то, что хочется. Или идти спать, когда велят, а не когда устанешь. Или почему-то сегодня гулять нельзя, а завтра, когда мне хочется сидеть дома и читать книжку, говорят, что гулять НАДО, и бесцеремонно выгоняют во двор. Почему – мне никогда не объясняли. Еще хуже получалось, когда меня звали домой в разгар какой-нибудь интересной игры. Это первая в моей жизни аллегория смерти: «Умереть – это значит уйти не по своей воле В САМЫЙ ИНТЕРЕСНЫЙ МОМЕНТ» – так я тогда думал. С тех пор (только никому не говори!) я твердо решил стать бессмертным. С какого конца следует приниматься за это дело – не знаю. Но… Разберемся как-нибудь.

Сегодня 5 октября, здравствуй. Среди множества вещей, которых я не знаю о тебе, есть одна, особенно будоражащая мое любопытство: скажи, ты любила играть в прятки, когда была маленькая? И что тебе больше нравилось: скрываться или искать? Я, например, поначалу больше любил искать других, чем прятаться самому: поиск – занятие деятельное и азартное; сидеть же в укрытии – времяпрепровождение, требующее душевного покоя, внимания и терпения, которых мне никогда недоставало. Но однажды, уж не помню почему, я решил схитрить: заранее соорудить укрытие и спрятаться так, чтобы никому не удалось меня разыскать. Выбрав пасмурный вечер, когда мои друзья сидели дома, я углубился в кусты сирени и принялся рыть яму. Мне понадобилось еще несколько таких вечеров: задача оказалась сложнее, чем я рассчитывал. Место было выбрано удачно: никто не заметил, что в сыром сумраке сиреневых зарослей ведутся какие-то земляные работы. В один прекрасный день яма достигла нужного размера; для пущей маскировки из дома было похищено старое мамино пальто: рябая зеленовато-черная ткань как нельзя лучше сливалась с землей. Я заранее предвкушал грядущий триумф. «Триумф», однако, вышел странный: меня не просто не нашли, а довольно быстро перестали искать, решив, очевидно, что я просто ушел домой. Я же, в полной уверенности, что поиски продолжаются, терпеливо лежал в своем укрытии, злорадно думая, что так долго еще никого никогда не искали. Время, однако, шло, постепенно я заподозрил неладное, но упрямство не позволило мне выбраться наружу. Какое-то время спустя я понял, что не хочу покидать яму совсем по другой причине: я неожиданно открыл для себя странную разновидность свободы, которая приходит лишь тогда, когда ни один человек в мире не знает, где ты находишься… Понимаешь? Уверен, что понимаешь. Слушай же дальше.

Наступил вечер, и мои друзья разошлись по домам, а я лежал в земляной яме, укрывшись старым пальто. Вылезать оттуда и идти домой мне по-прежнему не хотелось: к этому моменту я уже начал забывать о том, что у меня есть какой-то «дом», куда непременно нужно возвращаться не позже девяти часов вечера, да и словосочетание «девять часов вечера» к тому моменту начало казаться мне бессмысленной абстракцией… Но из темноты донесся голос, который звал меня по имени: у всех обитателей нашего двора, в том числе и у моих родителей, была скверная привычка зазывать детей домой громкими визгливыми голосами. Крик разрушил магическое очарование моего одиночества, я вылез из ямы и отправился домой. Или же не вылез и никуда не отправился, а остался в возлюбленной своей яме и сижу там до сих пор? Выбирай версию, которая тебе по душе. И если ты знаешь, зачем я тебе все это рассказываю, объясни мне как-нибудь, ладно? Потому что по утрам я не ведаю, что мету.

Запись от 7 октября. Я спал без тебя, и должен бы загрустить, но почему-то проснулся с веселой уверенностью, будто мир, в котором мы живем, – удивительное место; всякий человек – не просто прямоходящий примат, а усталое и разочарованное, но все еще могущественное божество; каждый город – священный лабиринт; докучливые условности в любое мгновение могут стать всего лишь правилами игры, трудной и опасной, но чертовски увлекательной, да?

«Конечно», – согласился автоответчик семь часов спустя. Машин голос, записанный на пленку, всегда со мной соглашается. Да и кому придет в голову всерьез спорить с отсутствующим?

Она уносит <…> за тридевять земель.

Этот октябрьский день оказался настоящим метеорологическим шедевром: солнце разогнало низкие облака, южный ветер принес почти апрельское тепло, а дворники, очевидно, забастовали, так что щербатый асфальт тротуаров был погребен под несколькими слоями (пламя, гниль и снова пламя) палой листвы. В такую погоду грех запираться в офисе: к вечеру все может перемениться, и многострадальные локти мои заалеют следами свежих укусов.

Поэтому с утра строго говорю себе, что должен сегодня провести плановую операцию «Вы под колпаком у Мюллера»: сменить брусничный плащ на неприметную синюю ветровку, прикрыть рыжую голову капюшоном, а приметную морду – новыми солнечными очками, в коих наемные наши работники меня еще не видели, слегка ссутулиться, замаскировать обычную подпрыгивающую походку ленивым приволакиванием ног и в таком неприглядном виде посетить все наши лотки. Меня, конечно, опознают, но не сразу – именно то, что требуется.

Составление списка прегрешений продавцов, увы, одна из моих обязанностей. Я не слишком суров: если вижу на лотке «левый» товар, делаю вид, будто ничего не заметил. Ну, мутит человек помаленьку какой-то свой личный мелкий бизнес, добывает на досуге книжки, которых нет у нас на складе, перепродает не без выгоды для себя – вот и молодец. Репутации нашей это только на пользу: пусть покупатели знают, что наш ассортимент – самый широкий в мире, косая сажень в плечах, ни в одну дверь не пролезет… И на початый шкалик, припрятанный на рабочем месте, я, в отличие от грозной Раисы, готов закрыть глаза при условии, что продавец твердо стоит на ногах и способен производить осмысленные действия. Безжалостному искоренению подлежат лишь хамы да накрутчики цен. Первые вылетают сразу, вторым я даю шанс исправиться. Летом состав работников у нас сменялся чуть ли не еженедельно, но сейчас кадровая ситуация выглядит вполне благополучно. Поэтому следовало честно признаться себе: особой надобности в инспекции нет, просто мне понадобился предлог для прогулки. Святое, к слову сказать, дело, ничем не хуже других святых дел.