Возвращение астровитянки - Горькавый Ник.

Её не оставляло странное ощущение какой-то тяжёлой потери. «Что тут странного? — спросила она себя. — Ты всё потеряла — привычную жизнь, работу в журнале, которую передоверила легкомысленной Дженнифер, и даже собственную квартиру. О чём ты скорбишь больше всего?»

Тут она поняла, и это понимание ударило её как громом. «Сегодня пятница! Но я уже не получу корзину с орхидеями! И в корзине не будет письма — пусть короткого, но ласкового письма умного человека…»

Она села на кровати и тихо заплакала над своей жизнью, в которой и так было не много радости, а теперь там не будет его цветов.

Она уже не сможет выходить по утрам на балкон и наслаждаться буйным цветением орхидей, на каждом цветке которых написано — люблю… люблю… люблю…

Сумеет ли робот-мажордом позаботиться о них? Или они погибнут, как первая корзина с белыми и голубыми фаленопсисами?

Слезы на щеках Элизы доказывали, что она совершила ужасную неосторожность, разрешив душе проснуться и полюбить… но кого — Джерри или Майкла? Что болит в её сердце — старое эхо или новое чувство?

Девушка выпрямила сгорбленную спину и строго сказала себе: «Если ты не соберёшься с духом, то развалишься на куски и тебя отвезут в лечебницу или на кладбище… И это разобьёт сердце твоих родителей…»

Элиза была сильным человеком, который уже не первый раз собирал себя из обломков, и она смогла взять себя в руки.

Шли дни и недели, и жизнь Элизы постепенно наладилась. Ноты новых привычек выстроились и мерно зазвучали тихой мелодией. Даже сон Элиза сумела вернуть с помощью таблеток. Правда, подушка по утрам была частенько влажной, но Элиза давно знала, что от жизни слишком много требовать нельзя.

Девушка ходила с матерью по магазинам, где помогла ей с выбором одежды и купила себе несколько симпатичных костюмов и летних платьев. В Каннах она заглянула в «Вулфорд» и с удовольствием убедилась, что её прогноз на летние элитные моды полностью оправдался.

Она съездила с отцом в казино Монако и проиграла там несколько тысяч, что её немного развлекло.

Они с удовольствием прогулялись по парку с фонтанами возле казино. Прошлись и по набережной, где вдоль яхтенного строя сумасшедшие мотогонщики гоняются за Гран-При. Одна из яхт называлась таинственно: «Леди К.».

С тайной гордостью Элиза вспомнила название сорта чёрных орхидей, и ей стало немного трудно дышать.

Элиза затащила отца в узкие улочки старой крепости тысячелетней династии Гримальди, где девушка не была лет сто. На дворцовой площади стояли позеленелые пушки, которые давно уже никого не пугали, и браво шагал гвардеец в белом мундире и красном шарфе.

С крепостной скалы открывался отличный вид на рощи яхтовых мачт и густо стоящие изящные многоэтажные дома. На плоских городских крышах росли пальмы и цветы.

— Как здоровье короля? — спросила Элиза, оглянувшись на дворец Гримальди.

— Плохо, — озабоченно сказал отец. — В прошлую субботу он даже отменил нашу традиционную шахматную партию. Это тревожный признак.

— А принцесса здесь?

— Она уехала на месяц в Нью-Йорк, у неё там какая-то выставка…

Держалась замечательная погода, и каждый вечер Элиза с родителями ужинали на веранде виллы, с фоном из закатного моря и чаячьего аккомпанемента.

— Сегодня встретила Джоан Полякофф, — сказала мать. — У неё дочь Настя родила сразу двойню, и теперь Джоан настолько в хлопотах, что даже перестала посещать фитнес-клуб. Им стало тесно, и муж Насти спешно ищет новый дом. Деньги у него есть, но на полуострове трудно с жильём… а Настя не хочет уезжать далеко от родителей.

Новость ужалила Элизу в сердце. Настя Полякофф была её давней подругой, и вот — у неё двойня, муж, семья… А у неё…

— Всё, на что они могут рассчитывать, — это снять у кого-то пустующую виллу. Но я не помню свободных домов, — задумался отец. — Разве что вилла Уайтшильдов, но её аренда не по зубам для Полякофф.

— Да, совсем забыла такую новость! — воскликнула мать, — Виллу Уайтшильдов кто-то купил!

— Да? — поразился отец. — Они же не выставляли её на продажу! Кто купил и за сколько?

— Никто не знает, — покачала головой мать. — Сделка проходила не через риелторов острова.

— Надеюсь, хозяин окажется не из… — и отец политкорректно прикусил себе язык.

Когда подали десерт, мама осторожно приступила к любимой теме: стала расспрашивать Элизу — не ухаживает ли за ней кто-нибудь с далеко идущими намерениями? Или, может, она за кем-нибудь решила поухаживать — в духе современных веяний, которых мама не одобряла, но была готова поступиться убеждениями ради счастья дочери. Элиза хотела, как всегда, отшутиться, что никто на неё не клюёт даже с не так далеко идущими намерениями, но тут какой-то чертёнок потянул её за язык:

— Есть один настойчивый человек… Надо было видеть, как встрепенулась мама.

— Кто он? — почти закричала она напряжённым голосом.

— Неподходящий человек, — прямо сказала Элиза, — я просто не могу смотреть на него без содрогания…

Отец, тоже было оживившийся, горестно вздохнул и безнадёжно махнул рукой. Но мать не отступалась.

— Что с ним не так? — умоляюще стала расспрашивать она. — Он старый или страшненький?

— Он молод и красив, — призналась Элиза, и её сердце замерло на полустуке и ухнуло вниз. Говорить с родителями на эту запретную тему оказалось сладко и волнующе.

Мать встревожено заёрзала:

— Может, у него что-нибудь с психикой? Или он совсем из простых? Почему он тебе не нравится?

Элиза взяла и прыгнула в холодную воду:

— Это Майкл, сын Джерри и Никки. Он гораздо моложе меня. И он… похож на Джерри как две капли воды.

— А-а! — взревел отец. — Да что это за издевательство! Когда эта семья оставит нас в покое! Сколько они будут тебя мучить? Чтобы они все провалились в какой-нибудь лунный кратер!

Отец бушевал, а мать сидела совершенно растерянная.

— Что он хочет? Он не знает — кто ты? — спросила она.

— Сначала не знал… — сказала Элиза. — Потом узнал… и не передумал… Но я не могу видеть его… — Элиза зябко поёжилась от неприятного воспоминания. — Поэтому он просто присылает каждую неделю цветы… великолепные орхидеи. Он ни в чём не виноват, он хороший человек…

— Не защищай этого обормота! Яблочко от яблони недалеко падает! — свирепел багроволицый отец. — Его отец сломал твою карьеру и всю жизнь! Ты не смогла закончить Колледж! Сидишь в каком-то журнальчике, а могла бы выйти замуж за принца!

— У меня лучший в мире журнал! — обиделась Элиза и за себя, и за Майкла. — И Майкл тоже принц!