Возвращение астровитянки - Горькавый Ник.

— Нет! — замотал головой захмелевший Сэм.

—Так сделайте же своего мальчика счастливым! Дайте вашему сыну максимум генетических улучшений за минимум расходов!

Билли тоже был явно навеселе и вскоре признался Сэму, что, кроме двух собственных семейных дочек, у него есть ещё и интернатский мальчик, его улучшенная генокопия. Сына Билли завёл втайне от жены.

—Только строго между нами! — Билли смахнул пьяную слезу и вытащил бланк договора.

И Сэм подписал, волнуясь и гордясь собой.

—Какой вы молодец! Подумайте через несколько лет и насчёт второго!

Попрощались.

Билли двигался по лужайке пьяненько, экзальтированно махал руками. Хозяин даже забеспокоился — доберётся ли гость до своей квартиры? — и, когда тот вышел на улицу, Сэм выглянул сквозь незаметную щель в живой изгороди. И с удивлением обнаружил, что Билли идёт к красивой приземистой машине, и, чем ближе он подходит к машине, тем его походка становилась трезвее и быстрее, а жесты — скупее и энергичнее. Одной рукой он виртуозно спрятал в кейс бумаги, подписанные Сэмом, другой — подвесил т-фон к уху. Через минуту дорогая машина, нежно заурчав, скрылась за поворотом.

—Какое шикарное авто! — восхитился Сэм Бордеро, вспомнив свой дребезжащий тарантас, а потом удивился: — Билли же сказал, что шёл пешком?

Солнце садилось за верхушки деревьев, и в парке становилось прохладно и приятно. Самое время гулять, но на Кена вечер нагонял тоску. Скоро позовут ужинать, а потом ребята с адским грохотом и дикими криками повалят по своим спальням. Это означает два часа свободного времени, которое будет для мальчика заключаться в том, чтобы прожить их без синяков. После ужина почти все воспитатели расходятся по домам, на посту остаются только старые роботы, с которыми взрослые ребята давно научились ладить.

Вечером развязываются руки и у самых младших бандитов. Главным врагом Кена был здоровяк-генотормоз Дорняк. Впрочем, Кена в приюте никто не любил. Ведь у него есть настоящий отец. Большинство остальных ребят были отказные — родители в своё время отказались от них. Обычно это происходит после трёх лет, когда государство перестаёт платить семье пособие на ребёнка.

Благодаря наличию отца у мальчика есть надежда уйти из Интерната. Остальные обитатели Интерната часто издеваются именно над этим: «Ну и почему тебя твой отец не забирает?»

Кена побили вчера, когда он ответил на хитрый вопрос кибер-учителя. На этот вопрос никто из других ребят не смог ответить. Оки пригрозили, что завтра вообще убьют — умный Кен им надоел. Сбросят с крыши, будто сам упал, — и всё.

Это не пустая угроза. В прошлом году на руке упавшего с крыши рыжего подростка нашли намотанную бечевку, ведущую к большому воздушному змею, застрявшему на дереве. Элементарная задачка для сообразительных полицейских: большой змей дернулся от порыва ветра, и глупый ребёнок упал с крыши.

Кен умный и генетически улучшенный — культурный. Таких вдвойне не любят. Зато он мог про других презрительно думать (стараясь, чтобы эта мысль не проявилась на лице): «Быдло, генетический трэш!»

Темнело всё сильнее. Мальчик вздохнул и пошёл по кругу между деревьями, трогая их за морщинистую кору на высоте головы. Этот ритуал он придумал уже давно. Такое древесное защитное кольцо помогает от несчастий — и от злобных невидимых существ, которые кричат по ночам в уши, и даже от Дорняка.

Потом на дереве в центре круга нужно постараться найти и убить паука. Чтобы кишки размазались, тогда помогает ещё лучше.

Прозвучал сигнал сбора на ужин.

Паука найти не удалось. Сообразительные стали, гады, прячутся.

Мальчик послушно побрёл к дверям столовой — опаздывать нельзя, получится хуже. В тысячный раз Кен помечтал о тех Интернатах, где таких, как он, заказанных детей, много. А в этом Интернате — очень мало. Область такая — бедная. Мало заказывают, гораздо больше отказываются.

Среди отказных самые опасные — дикие дети. Дикари — случайно рождённые, нежеланные и оставленные ещё в роддоме. Дикари — самые свирепые, с наибольшим стажем жизни в Интернате.

Обитатели Интерната не любят заказанных детей, потому что у тех есть мать или отец (иногда — сразу оба!) и наибольший шанс переселиться к ним. Такое случается не так уж и редко. Вычисление таких вероятностей занимало значительную часть времени обитателей Интерната. Получалось, что у отказных есть три процента шансов вернуться к своим родителям и четыре процента быть усыновлёнными другими людьми. Дикарям было некуда возвращаться, зато шанс на усыновление у них был выше — шесть процентов.

Усыновление заказанных детей обычно не разрешалось — ведь у них, сволочей, уже были свои родители, которые посещали многих почти каждое воскресенье. Кроме того, у них было пятнадцать процентов!!! вероятности быть забранными генетическими родителями. За эти пятнадцать процентов заказанных и ненавидели больше всего. Уровень инвалидности и смертности от несчастных случаев у них был тоже самый высокий.

Драки и насилие в Интернате между взрослеющими подростками были не редкостью. Заказанные старшие девочки страдали больше всех и тем сильнее мечтали выбраться из Интерната — любой ценой. Многие делали себе старательные прически, доступный макияж и надевали на свидание с родителями самые эффектные платья — чтобы понравиться. Ну просто чтобы больше понравиться. Ходили слухи, что есть родители, которые заказывают себе детей не просто так. Но никто из заказанных детей в эти гадости не верил: всем ясно, что эти слухи порождают и распространяют завистливые дикари и отказные. Злобные уроды.

То, что мальчик был ещё и культурным, делало его парией даже среди обычных заказанных. Нет ничего страшнее в Интернате, чем быть заказанным и культурным.

Как-то Кен бежал по игровой площадке, раскинув руки, тихонько жужжа и изображая самолёт. Камень ударил Кена в лоб. Мальчик остановился как вкопанный и посмотрел вниз, на далёкую землю. Кровь закапала на песчаную дорожку, вспыхивая красными звёздочками, а потом сворачиваясь пыльными тёмными шариками.

Вожак отказных, дикарь Дорняк сделал вид, что он бросил камень случайно. Его даже не наказали — просто пожурили, а Кену намазали рассечённый лоб какой-то болючей штукой.

Кен верил, что ненависть детей к нему разделяют и воспитательницы. Как-то его поймали с вкусными ранетками, набранными в интернатском саду. Их конечно было запрещено рвать.