Я живу в этом теле - Никитин Юрий Александрович

Постой, а если именно во сне мой разумоноситель устанавливает более тесную связь с остальными разумоносителями? Обменивается с ними накопленной за день информацией? И все это поступает в некую копилку, что незримо распределена между всеми, как у муравьев – один желудок на всех? Именно потому говорят о некоем информационном биополе? Мол, стоит одному наткнуться на интересную мысль, как ее тут же выбалтывают в разных концах планеты. Дурость, конечно, простейшие мысли приходят многим в простейшие головы одновременно. Это гениальные мысли, высказанные даже вслух, в других головах долго не могут уложиться. Но связь есть… Конечно, не на уровне мысли, а на уровне гораздо более низком, как тот же желудок. Ведь и муравьи через общий желудок узнают многое из того, что никогда бы не узнали поодиночке!

– Но у муравьев, – снова сказал я вслух, вслушиваясь в такие дикие слова, – знания передаются…. э-э… распределяются через пищу. Друг с другом эти глухие тетери разговаривают также феромонами, сяжками и постукиванием. Мы общаемся звуками, как волки или вороны, мимикой, как обезьяны, а также телодвижениями, как хореографистки-пчелы… Но природа наверняка предусмотрела и резервный ход. Гораздо более медленный, но все же…

Сердце колотилось чаще. В черепе заметались хаотические мысли. Я ощутил себя на пороге величайшего открытия, но мороз бежал по коже и забирался вовнутрь от ощущения грандиозности, непомерности, непривычности и даже дикости с точки зрения нормального человека. В старину за такие идеи сразу на костер, это покруче, чем объявить, что Земля не стоит в центре мира. Но сейчас вместо костра – психушки, где накачают наркотиками так, что согласишься со всем, что скажут. И сразу станешь нормальным разумоносителем, приятным во всех отношениях.

Первой связью у человека была придуманная им мимика, затем – речь, потом значки на глине и бумаге, передача текста и изображения с помощью радиоволн…

Но существовала и существует еще и другая связь! Более древняя. Более мощная.

Сердце стучало так, что захлебывалось кровью. Череп распирало изнутри. Взгляд мой заметался между аптечкой, там анальгин, и кухонной плитой…

…А затем уже руки привычно задвигались, поворачивая, зажигая, наливая воду, встряхивая кофейные зерна, затем недолгое вжиканье, коричневый порошок в джезву, а по спинному хребту в затылок поднимался радостный холодок.

Так вот что это за чувство, когда тебе внутренний голос настойчиво говорит, что ты рожден для особой цели, что ты избран для великих дел, что ты предназначен… И можно даже с большой – Избран, Предназначен!

Первые, простейшие обязанности выполнил: дал потомство, продлил род, бросил семя в чье-то лоно. Первая программа выполнена, включается вторая. То есть теперь надо решить задачу посложнее: сделать что-то полезное для всего рода. Племени, народа. Вида человеческого. Не указано жестко, что именно. Может быть, в науке, а может, в религии. Главное же, чтобы было полезное. Еще лучше – спасительное. Как тот олень, что остановился и дрался с волками, давая время стаду убежать.

Черный ужас, что сводил с ума последние дни, отступил, словно кто-то огромный и невидимый кивнул одобрительно: допер! А то после первой программы чересчур расслабился, замуравеился, не спешишь приступать ко второй… А чтобы не халтурил, не откладывал слишком надолго, программа рисует картину неизлечимой болезни, скорой смерти, из-за которой можешь не успеть свершить Великое, Единственное, ради которого и был рожден на белый свет. Или был послан на эту планету – выбирай определение по вкусу.

Пока глаза следили, как поднимается коричневая шапка в джезве, старательно рылся в черноте памяти. Понятно, что за время сна прошло семь… ну, пусть шесть часов. Такое с этим существом происходит каждую ночь, и всякий раз часы жизни теряются. Правда, иногда в мозгу остаются причудливые обрывки странных видений, как на видеомагнитофонной ленте, которую стирали на чересчур высокой скорости.

Может быть, в этот огромный организм, Сверхорганизм, входят не только люди, но и звери, птицы, рыбы? Иначе почему во время этого странного состояния я вижу обрывки того, что видел даже не человек, а птица или вовсе насекомое? Возможно, сон – это состояние, когда происходит обмен информацией между всеми живыми организмами, а не только людьми? Во сне происходит подключение к единому хранилищу, передача туда накопленной за сутки информации? Сверхорганизм корректирует рождение нового поколения своих кровяных и прочих шариков, но задачи ставит на подсознательном уровне?

Гигантский суперорганизм иногда посылает по незримым нитям какие-то крохотные сигналы, поддерживая единство и в то же время давая индивидуумам возможность развиваться самостоятельно. То есть нам предоставлена свобода друг от друга намного больше, чем муравьям, но все же память о единстве прорывается во сне, в причудливых верованиях, религиозных учениях…

Раньше я не уставал издеваться над самовлюбленными ослами, что всерьез полагают, будто их ничтожнейшие по меркам Галактики жизни, что в миллиарды раз меньше жалких микробов, отмечены звездами! Но если это в них говорит искаженное до неузнаваемости смутное чувство родства человека со всем миром? Конечно, прикладная астрология – дурь несусветная, но по крайней мере теперь мне понятно, откуда у этой дури растут ноги. Как раз из смутного осознания родства со всем миром: людьми, деревьями, землей, ветром, звездами, галактиками.

– Значит, я был не первым? – проговорил я вслух.

В который раз обдало холодком, словно стоял раздетый на вершине скалы. Не одинок, кто-то уже чувствовал то же самое, что и я! Пусть не так отчетливо, как я, но чувствовал. Но мне от этой мысли еще страшнее и тоскливее: ну и что? Мир ведь не изменился. Все так же дик, грязен, звероват. Даже так называемая интеллигенция, великие умы, властители дум, – всего лишь более умелое зверье… Что с того, что я это осознал? Сейчас, правда, на костре не сожгут и на кресте не распнут, но в психушке дожидаться неизбежного конца тоже как-то не по себе.

Я привычно включил комп, впрочем, это не я ткнул отростком конечности в кнопку с надписью «Power», в этом мире все лучше меня делает мой разумоноситель, так и я сейчас лишь езжу в этом теле, которое наливает воду в кофейник, что-то включает, выключает, размалывает, сопит, чешется, бродит взад-вперед, таращится на себя в зеркало, а я до треска в черепе стараюсь охватить ту страшную истину, что никак не помещается в сознание.

В меня.

Экран медленно загорался, в черной досовской бездне проступали и быстро сменялись буквы, цифры, словно звезды рождались и гасли.