Я живу в этом теле - Никитин Юрий Александрович

Прямо на тротуаре ловкий парень восточного типа виртуозно двигал перевернутыми стаканчиками. Народ галдел, но глаза следили неотрывно, и, едва руки остановились, один из толпы заорал радостно:

– Вот в этом!

Очень медленно наперсточник поднял стакан. Там серел пустой асфальт. С глумливой улыбкой поднял другой стакан, тоже неспешно, а когда в толпе раздался снова разочарованный вздох, поднял третий. Веселый красный шарик выкатился такой крупный и заметный, что в толпе взвыли от досады.

– Еще? – спросил наперсточник.

Его наглые цыганские глаза пробежались по толпе с веселым вызовом. В них было и пренебрежение: трусы, а не мужики, явно же побоитесь рискнуть даже копейкой, не умеете жить красиво и размашисто…

– Давай, – отрубил один из толпы решительно. Он сунул смятую бумажку ему в ладонь, пригнулся, вцепившись взглядом в стаканы, стараясь видеть все три разом. – Давай!.. На этот раз…

Вавилов пихнул меня в бок. Похоже, парню дали пару раз выиграть, если так завелся, вон даже взмок, глаза блестят как стекло, волосы дыбом, согнулся, как зверь перед броском. Другие тоже хороши, разве что у только что подошедших лица спокойные или скептические. Остальные тоже завелись, глаза горят, даже дыхание учащенное, будто бегут и вот-вот прыгнут на удирающего толстого жирного зайца…

Я почувствовал толчок. Вавилов прошептал, не отрывая взгляда от ловких рук со стаканом:

– А давай ты?

– Что? – испугался я.

– Угадай, а?.. Вот утрешь всем нос!

– Да ты что? – ответил я, даже хотел отступить, но уперся в чью-то широкую грудь. – Я в эти игры не играю.

– Да знаю-знаю. Ты в другие игры… С двумя бабами в одной постели! Но показать им свой класс, а?

– Девкам?

– Да девкам я знаю, что ты показываешь. Этим покажи, что ты можешь.

Я повернул голову, глаза Вавилова жадно следили за играющими. Ухо дергалось, а пальцы подрагивали, словно сами передвигали стаканчик.

– А что я могу?

– Ты же знаешь, о чем я говорю.

Он говорил, как змей, что вполз Еве между ног, но этот гвалт, общее возбуждение уже подействовали, как глоток вина, как наркотик, я чувствовал, не только возбуждение, азарт игрока, умело зажженный подставными в толпе, но даже легкое головокружение.

– Не хотелось бы.

– Давай, – настаивал он. – Ты же все можешь! Вон как конфликт весь просчитал, до последней минуты!

Я пробормотал:

– Да это случайность.

– Ну да, – возразил он. – Так и поверю! А с чего так уперся рогами?

– Да так, – ответил я туманно, но нужно было как-то объясниться, я сказал вяло, – ты пер как на буфет, а я не люблю наглых. Ладно, дай присмотреться.

Но на самом деле я не столько присматривался к ловким пальцам наперсточника, сколько вслушивался в себя. Старался уловить ту странную нотку, тот неслышимый звук, который насторожил, подсказал уже дважды. Может быть, конечно, это простая случайность, совпадение, но все-таки, все-таки если не случайность, не совпадение…

Вавилов толкнул в бок. Голос был умоляющим, словно мы стояли перед распахнутыми дверьми в форт Нокс, а я ленился пройти эту пару шагов.

– Так и не решишься?

Я заставил ноги сдвинуться с места. Наперсточник тут же повернулся в мою сторону. Цыганистые глаза бесцеремонно оглядели меня с головы до ног:

– Рискнете?

– Сколько? – поинтересовался я угрюмо.

– Всего-то сотенную, – ответил наперсточник беспечно, словно говорил о копейке брежневской чеканки. – Так, забава.

Я молча подал сотенную, народ галдел, как стая ворон, что с дерева смотрит на только что издохшую толстую молодую корову. Вавилов потирал руки. Мясистое лицо покрылось мельчайшими капельками пота.

Стаканы замелькали, как бабочки-белянки, что беспорядочно мелькают вокруг лампочки. Я сразу же потерял тот, под которым шарик, терпеливо ждал, когда прекратится шуршание стекла по асфальту, но глаз не отрывал, пусть видят, что я пытаюсь следить за нужным стаканом.

Наперсточник остановился так резко, словно превратился в каменную статую. Пальцы прилипли к донышкам стаканов, несколько долгих мгновений он показывал себя в неподвижности, потом медленно поднял голову, оскалил мелкие неровные зубы в широкой улыбке:

– Да, сейчас угадать легко… Я двигался медленно.

Я указал пальцем:

– Вот в этом. Нет, который слева.

Он прикоснулся пальцем к донышку стакана, на который был нацелен мой палец:

– Этот?

– Да.

– Точно?

– Точно-точно, – заверил я.

– Не передумаете?

– Не корову же проиграю, – ответил я.

– Это верно, – согласился наперсточник. – Но бывает, что такой крик поднимают! Если выиграют, то все правильно, а если не угадают – то все жулики… Последний раз, этот?

– Этот, – подтвердил я.

Наперсточник с застывшей улыбкой взялся двумя пальцами за края стакана, потянул вверх… Серый вытертый асфальт. В толпе зашумели. Кто-то прокричал про жульничество. Наперсточник так же невозмутимо поднял второй стакан, третий…

Шарик оказался под третьим.

Вавилов проговорил торопливо:

– Тебя отвлекали! Отвлекали! Ты попробуй сосредоточиться. Шарик да не угадать? Ты ж самолеты вычислил!..

Я протянул вторую сотенную. Наперсточник улыбнулся:

– А вы меня едва не поймали! Шар в самом деле был в том стакане. Все время. Я его в самый последний момент успел перебросить!

– Ничего, – сказал я утешающе. – Давай еще разок.

Вавилов впился взглядом в мелькающие руки. Я сразу же потерял из виду тот, которым наперсточник накрыл горошину, постарался расслабиться, вздохнул, ощутил вокруг накаленную жадным нетерпением толпу…

Стаканы внезапно остановили танец. Наперсточник поднял ладони с растопыренными пальцами. Я указал:

– Вот в этом!

– Уверены? – спросил он все с той же ехидной улыбочкой.

– Уверен-уверен, – ответил я.

Он пожал плечами, я чувствовал, как вся толпа подалась вперед, шеи вытянулись, каждый старался первым уловить момент, когда край стакана оторвется от асфальта.

Я услышал, как вздох разочарования вырвался почти у каждого. Под стаканом все так же серел вытертый до блеска асфальт. Шарик оказался под соседним стаканом.

Вавилов разочарованно вздохнул. В толпе сочувствующе гудели. Похоже, мне сочувствовали. Всем проигравшим сочувствуют.

Наперсточник нагло улыбнулся:

– Отыграться, конечно же, не рискнете?

Вавилов прошептал:

– Если денег нет, возьми у меня.

– Удваиваем ставку, – сказал я и протянул две бумажки. – Рисковать так рисковать.

Толпа одобрительно и понимающе загудела. Даже по теории вероятности успех мне обеспечен: стаканов три, дважды я проиграл, в третий раз должен угадать точно.