Вам возвращаю Ваш портрет - Дмитриев Борис

Многие люди знают, что каноническое изображение распятого Христа в православной и католической иконографии имеет свои специфические особенности. В вопросах религии не бывает пустяков, тем более, когда речь идет о трактовке самого кульминационного события в земной жизни Спасителя. Любые различия в подходах к изображению Голгофских страданий являются в высшей степени знаковыми. У католиков распятый Христос изображается таким образом, что одна нога Спасителя перехлестывает другую, и обе они закрепляются на кресте одним гвоздем. В православной иконографии ноги Спасителя не переплетаются, и каждая из них крепится на кресте отдельным гвоздем.

Символическое исполнение католического распятия призвано напоминать верующим, что все люди, исповедующие католичество, составляют одно целое, скрепленное единым церковным гвоздем, как ноги у распятого Спасителя. Декларируемое единство церкви и паствы позволяло духовенству проникать во все сферы человеческой деятельности, вплоть до личной жизни. Римская церковь на протяжении многих веков фактически выполняла государственную функцию, она прессинговала своих граждан по всему жизненному пространству. Часто делала это откровенно грязно, не брезгуя методами инквизиции, что привело к широкому протестантскому движению. По существу католичество посягало на священное достояние человека — быть свободным. Тотальное доминирование, жесткое давление церкви, вполне закономерно, вызывало обратную реакцию, потому что, согласно законам Ньютона, «сила действия равна силе противодействия». Вместо желаемого единения люди стали замыкаться в себе. Они приходили в храм Божий, садились на скамью, принимали участие в общественном богослужении, но сердцем своим оставались наедине с собой. Вот эта духовная человеческая разобщенность западного мира жива и поныне, не взирая на видимое внешнее благополучие.

В православном мире все происходило с точностью до наоборот. Восточная церковь никогда не выказывала стремления подчинить свой воле гражданское общество. Ее философское кредо изначально заключалось в том, что каждый человек стоит пред Богом сам по себе, и об этом она заявляла в иконографических канонах, изображая распятого Христа с независимым закреплением каждой ноги по отдельности. Православная церковь никогда грубо не посягала на личную свободу человека, не вторгалась бесцеремонно в его повседневную жизнь. По известному закону противодействия люди восточного исповедания сами устремились сердцем своим в лоно церкви, в братские объятия друг к другу, и возникло то вожделенное единство, высочайшая церковная соборность, за которую так безуспешно боролось католичество. Не случайно стержневым рефреном в православном богослужении звучит призыв: «Миром Господу помолимся». Никогда ни в какие времена ни в одном католическом храме не возможно было совершать высочайшие подвиги религиозного духа, которыми полна история нашей церкви. Это только православные христиане имели мужество в годину испытаний сотнями душ затворяться в намоленных святынях и заживо предавать себя огню, во имя веры отцов, во славу Господа Христа Иисуса. Зашашлычить публично кого—нибудь на кострище, чтобы Земля не вертелась без толку, это у католиков получалось превосходно, но чтобы самим вознестись сквозь огонь жертвенного подвига, тут уж увольте, как говорится, только после вас.

Обыкновенный человек, как известно, существо стадное, поэтому для полноценного функционирования сообщества людей всегда требуется некоторая консолидирующая интеллектуальная модель, наполняющая общественную жизнь коллективной целесообразностью. В западном мире подобную консолидирующую функцию длительное время выполняла католическая церковь. Однако к середине второго тысячелетия эта «контора» настолько нравственно разложилась и дискредитировала себя, что уже само духовенство включилось и возглавило широкое протестантское движение. Почти все великие реформаторы вышли из лона католической церкви. Прогрессивные религиозные деятели настойчиво искали пути обновления института церкви, возвращения ей доверия граждан. Светское общество, в противовес церковному мракобесию, пребывало в мучительных поисках новых социальных идей, по преимуществу тяготея к модели «Республики» Платона. Некая усредненная версия справедливого социального устройства человеческого общежития предлагалась автором «Града солнца». У Кампанеллы продуманная завершенность функционирования платоновской республики искусственно комбинировалась с уставом монастырских общин и этот уродливый симбиоз абсолютно несовместимых идеологий щекотал воображение европейских мечтателей. Западное общество в конце концов приняло церковную реформацию с последующими глубокими социальными преобразованиями. Но вот освоить компанелловские утопии в полном объеме, с установлением специальных общинных порядков, европейцам не привелось. Не потому что они оказались так уж умны или особенно прозорливы, этому серьезно препятствовала закрепленная католичеством разобщенность людей.