Эфиоп, или Последний из КГБ. Книга II - Штерн Борис

«Поскольку люди никогда не бывают так серьезны, глубокомысленны и сосредоточены, как в то время, когда сидят на стульчаке, рекомендуется тщательно исследовать продукты пищеварения подозрительных лиц и на основании их цвета, запаха, вкуса, густоты и степени переваренности составить суждение об их мыслях и намерениях».

Фрейд даже втайне от всех, даже втайне от самого себя — а психоанализ такая резиновая штука, что позволял обдурить и самого себя, — сходил за советом к местному колдуну, авось поможет.

Колдун известен — Мендейла Алемайеху, он жил на задворках Амбре-Эдема. Фрейд застал его в neglige^[35] и за странным занятием: стоя, что называется, раком, в белом длинном Переднике спереди и с голой черной задницей сзади, колдуй Усердно пропалывал детской мотыжкой гороховые грядки на Делянке размером 35x7 метров, огороженной невысоким плетнем из камыша, и при этом напевал па смеси английского, французского и немецкого:

Grandma semer pois, Pryg-scok, pryg-scok. S'effondrer plafond, Pryg-scok, pryg-scok.^[36]

Фрейд, обращаясь к черной zjop'e колдуна, представился каким-то вымышленным именем «господин Такой-то» и для начала поинтересовался, чем это колдун тут занимается. Психоанализ у колдуна тоже работал, Мендейла сделал вид, что поверил вымышленному господину Такому-то, и не подал виду, что знает о существовании всемирно известного доктора Фрейда. Колдун, не разгибаясь, ответил, что он, колдун, решил проверить на горохе классический эксперимент основателя генетики австро-венгерского монаха Грегора Менделя. Фрейд удивился и ответил, что он что-то слышал о своем соотечественнике. Да, да, он определенно что-то слышал о Менделе.

— Кажется, это тот австрийский монах, который ввел в биологию новые понятия: доминантный признак и рецессивный признак? — уточнил Фрейд.

— Йес, — ответил колдун на плохом английском, — Большими латинскими буквами А, В, С, D, Е, F, G Мендель обозначил доминантные, господствующие признаки; а малыми а, b, с, d, e, f, g — рецессивные, подавленные. Все правильно. Во втором поколении наряду с доминирующими признаками вновь появляются рецессивные в ясном среднем отношении 3:1.

Фрейд удивился такой осведомленности колдуна в основах генетики и сказал на это, что вот уже вторую неделю он, Фрейд, posrat'b не может.

Колдун Мендейла заинтересовался и выпрямился. У Фрейда заурчало в животе, он деликатно отвел взгляд, его смутил длинный, ниже колена, клеенчатый передник колдуна, из-под которого свисал этот самый доминантный признак. Колдун подтянул к себе мотыгой тыквенную миску с мясом и с отборным отварным горохом и тушеной черной фасолью, сделал знак следовать за ним и отправился искать место в тени. Фрейд пошел за ним, глядя в его черную zjop'y. Колдун был невысокий и коренастый, с кожей такого абсолютно-черного: цвета, что тени на его лице не могли обозначиться, все лицо было сплошной черной тенью, ну a zjop'a смотрелась как плоская черная сковородка. Курчавый объёмный купол черепа напоминал астрономическую обсерваторию, в расплющенном носу зияли широкие ноздри, в правую продырявленную ноздрю был продет янтарный мундштук. На запястьях и шее Мендейлы болтались кривые бараньи рога. При виде колдуна дети со всех ног бросались к матерям. Колдун любил детей. Он уселся под сикоморой, съел все мясо из миски, а горох и фасоль предложил Фрейду. От колдуна несло потом, Фрейд отказался, его чуть не вывернуло наизнанку. Тогда колдун выдернул из ноздри янтарный мундштук, достал из кармана передника кисет с ядом купидона и закурил.

«У Мендейлы был такой вид, словно в детстве в мальчишеской драке ему вмазали по носу кулаком. Сплоховали. Надо было посильнее, и не кулаком, а дубиной, и не по носу, а по макухе», — так впоследствии Фрейд описывал колдуна.

«У Freud'a был такой пришибленный вид, будто при зачатии его отец вдруг решил обойтись coitus interruptus,^[37] но Зигмунд — вернее, гомункулус, названный впоследствии Зигмундом, — в последний миг все же успел вырваться на свободу…» — так рассказывал колдун о Фрейде.

Колдун, конечно, был польщен посещением всемирного светила, но виду не подал. С запором он решил дело по-военному — клин клином: заставил Фрейда съесть полное блюдо мендельского гороха с черной фасолью и запить кокосовым молоком с арахисовым маслом. Весь следующий день Фрейд не выходил из отеля, то и дело напрягался, густо краснел и стрелял из кормового орудия длинными пулеметными очередями из непереваренного гороха с фасолью. Ночью, когда кончился последний патрон и задний ствол очистился, начался белый понос из кокосового молока, и Фрейд до утра не выходил из золотого туалета; зато наконец почувствовал себя счастливым, что еще раз подтвердило теорию психоанализа о сексуализированности человеческого счастья.