Вам возвращаю Ваш портрет - Дмитриев Борис

— Видите ли, Николай Александрович, — принимая академическую позу, заявил давящийся бутербродом студент. — Во главе пролетариев должны стоять самые честные, самые умные кормчие, проверенные жизнью вожди. Такие, например, как мой младший братишка Владимир. В России всегда отыщутся настоящие патриоты, способные решительно вести за собой массы в светлое будущее.

— Вот—вот, дело говорит наш Сашура, — подхватил инициативу Ульянова воодушевленный комдив и пододвинул поближе к студенту миску с осетровой икрой. — Народу нужны толковые полководцы, без них даже самая победоносная армия не в состоянии добиться блестящей виктории. А уж ленинская партия не подкачает, никому не позволит своротить нас с революционного пути.

Император посмотрел с тоской в звездное небо и, неожиданно для всех, сам налил себе полную стопку. Извинился перед компанией и хлобыстнул ее до самого дна. Резко выдохнул, как это делают простолюдины, и произнес назидательно:

— Так—то оно так, но все—таки хорошо, когда люди сами, без всяких вождей свое место в жизни находят, желательно, чтобы без партийных истерик и обязательно с покоем в душе. Не хочу прослыть дурным пророком, но предвижу, что с толковыми полководцами у Вас, Василий Иванович, не шибко заладится. Когда будут при власти, больно грамотными и резвыми скажутся, а как только с Кремля—то долой, круглыми дураками объявятся. До того никудышными сделаются, что не всякой кобыле и гриву заплетать им доверите. Вот такими, похоже, окажутся пролетарские ваши вожди, первыми и разбегутся изпод священного знамени Октября, только пятками засверкают. А пролетариям всех стран покажут большой грязный кукиш. В присутствии дамы не имею возможности нарисовать более полную перспективу.

Василий Иванович положительно не мог согласиться с обидными царскими предсказаниями, они оскорбляли чапаевцев, не щадящих в боях за народное дело свою горячую кровь. Комдив первый раз от чистого сердца пожалел, что не пригласил на сегодняшний ужин политически подкованного комиссара. Уж тот бы выдал по памяти пару страниц из «Капитала» и утер императору сопли. А теперь, в присутствии подчиненных, приходилось самому держать оборону и давать демагогу достойный отпор.

— Ваша правда, чего здесь греха таить, всякое в жизни бывает, может, иной раз и не самые лучшие полководцы к власти приходят, — допустил рассудительно Чапай, — но сейчас на дворе времена иные. Сейчас во власть такие парни пришли, что только держись. Грамотющие, молодые, щебечут как птицы на любых языках, эти спуску никому не дадут, больших дел наворотят. Царь Николай обреченно закивал головой и, глядя перед собой в пустоту, сквозь мучительную улыбку согласился.

— Пожалуй, что наворотят, только вряд ли, и времена и полководцы другие. Времена иные разве что у очень глупых людей постоянно случаются. Мудрость великая на том и стоит, о том без устали и повторяет, что ничего не меняется. Вот извольте, потрудитесь полюбопытствовать, почитайте книгу проповедника Екклесиаста, в ней, как в бинокле, вся Библия сосредоточена. Проповедник, между прочим, понятным языком, точно на духу говорит: «Что было, то и будет, и что делается, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем».

— Вы, Николай Александрович, — съязвил нажравшийся до отвала студент, — никак без пригласительного билета в святые отцы подались. Писание, что таблицу умножения, без единой запиночки шпарите. Можно на новогодние утренники к детишкам ходить, под елкой Евангелие декламировать. — Да уж по заслугам, по великим страданиям нашим, — более чем серьезно ответил царь Николай, — к сонму православных святых надеемся быть сопричислены.

Разговор в этой стадии подошел к какому—то логическому завершению, он уже не предполагал дополнительных реплик и комментариев. Поэтому Василий Иванович, на правах хозяина дружеского застолья, предложил обществу немного размяться: «Кому нужно рекомендую пройтись, освежиться, пока Аннушка с денщиком не обновятся с посудой, не накроют заново стол».

Над Разливом во всю глотку шпарила озверевшая от одиночества луна. Полный диск ее был уже настолько велик, что, казалось, ночное светило свалится с катушек прямо на землю. И лес, и костер, и залитая зловещим светом поляна — все настороженно замерло в ожидании неминуемой вселенской катастрофы. Но странное дело, что все собравшиеся в Разливе люди, в действительности малые и беззащитные существа, испытывали при этом несказанный кураж, как будто вся их беспокойная жизнь была только и подчинена ожиданию конца света.