Сама себе враг - Холт Виктория

Генри Джермин и госпожа де Мотвиль пытались успокоить меня. Генри твердил, что круглоголовые побоятся судить собственного монарха.

– Народ этого не допустит, – говорил он.

– Да! – подхватывала я, цепляясь за надежду, звучавшую в его словах, словно утопающий за соломинку. – Народ всегда любил его. Они ненавидели только меня – королеву-чужестранку. О Генри, вы и впрямь надеетесь, что люди его поддержат? Что они встанут на его защиту и вышвырнут вон этих гнусных круглоголовых?

– Так и будет, – кивал Генри. – Вот увидите. Очень скоро ликующие толпы будут шумно приветствовать Его Величество. Он пришлет за вами, и ваша семья воссоединится.

Мне было приятно слушать эти речи, хотя я и не вполне им верила. Но статный красавец Генри говорил так убедительно, что казалось, все это сбудется. Слава Богу, что в эти тяжелые дни он был подле меня! Когда я поделилась с ним этой мыслью, он поцеловал мне руку и ответил:

– Неужели вы думаете, что я когда-нибудь вас покину?

– Если вы это сделаете, – сказала я, – для меня это будет означать конец всему.

Госпожа де Мотвиль при всей ее доброте и преданности не могла меня так утешить. Она была очень внимательна ко мне, но, как ни старалась сохранять полное спокойствие, все же не могла скрыть своих опасений. Она боялась самого худшего и исподволь пыталась подготовить меня к печальному исходу.

Настал февраль. Я недоумевала, почему до сих пор нет никаких новостей из Лондона.

– Чем же закончился суд? – спрашивала я. – Вынесли же они ему какой-нибудь приговор! Почему мы ничего не знаем?

Генри нахмурился и устремил взгляд за окно.

– Известия всегда запаздывают, – пробормотал он.

Я уже не раз замечала, что мои домашние избегают встречаться со мной глазами.

– Что-то случилось, – обратилась я к госпоже де Мотвиль. – Я хочу знать, что именно!

Та не ответила. Тогда я позвала Генри.

– Генри, вы что-то таите от меня. Ради Бога, расскажите мне все, – потребовала я.

Немного помолчав, он посмотрел на меня и ответил:

– Постарайтесь стойко перенести этот удар судьбы, мадам. Суд состоялся, и нашего короля приговорили к казни.

– О Боже, дай мне силы! – взмолилась я.

Генри подошел ближе, чтобы поддержать меня.

– Все будет хорошо, – вымолвил он. Лицо его исказилось от душевных терзаний, язык перестал ему повиноваться. Мне показалось, что прошла целая вечность, хотя на самом деле молчание длилось всего один миг. – Все хорошо. Его спасли… в последнюю секунду… Круглоголовые хотели его обезглавить. Из дворца Сент-Джеймс его перевели в Уайтхолл, перед которым был сооружен эшафот. И вот короля вывели…

– Генри… Генри… вы убиваете меня… – простонала я.

Он вздохнул и твердым голосом продолжал:

– Когда он уже положил голову на плаху, собравшийся на площади народ в один голос вскричал: «Не бывать этому! Карл – наш государь! Долой парламент!»

– О Генри… – от облегчения я едва не лишилась чувств.

– Все будет хорошо, – повторил он.

У меня мелькнула мысль, что Генри, пожалуй, вел себя несколько странно, но до конца я осознала это только позднее. Тогда же я думала об одном: мой Карл спасен! Народ не позволил предать его позорной смерти!

– Подданные любят его, – говорила я. – Многие готовы пожертвовать своим состоянием и самой жизнью ради его блага. Я убеждена: жестокость его гонителей привела к тому, что верных ему людей стало больше.

Я горячо обсуждала чудесное спасение короля с госпожой де Мотвиль и другими моими придворными.

– Со дня на день мы ожидаем новых вестей, – твердили они. – Добрых вестей!

– Да, да… – согласно кивала я.

Но проходил день за днем, а никаких известий не поступало. Ночами я без сна лежала в своей постели, прислушиваясь, не прибыл ли гонец.

– Странно, – произносила я каждое утро, – почему же нет новостей?

Напряжение нарастало. Ожидание становилось невыносимым. Казалось, что Генри как-то притих, а госпожа де Мотвиль избегает встреч со мной. Мне не терпелось что-то предпринять. Я вызвала Генри и сказала ему:

– При французском дворе наверняка знают подробности. Я хочу послать кого-нибудь в Сен-Жермен и расспросить об английских делах.

– Я уверен, – ответил Генри, – что они немедленно сообщили бы вам, если бы что-то узнали.

– У них сейчас своих забот хватает. Я отправлю надежного человека, – повторила я. – Посмотрим, что ему удастся выяснить.