Короля играет свита - Арсеньева Елена

Войска, того края их такого же рода, как ваши, и так, имея артиллерию, вы имеете полный авантаж. Приготовьте все к походу. Пошлите своих лазутчиков приготовить и осмотреть дороги; все богатства Индии будут нам за сию экспедицию наградою. Соберите войско к задним станицам и тогда уведомьте меня, ожидайте повеления идти к Оренбургу, куда пришел, опять ожидайте другого — идти далее. Таково предприятие увенчает вас всех славою, заслужит, по мере заслуги, мое особое благоволение, приобретет богатство и Торговлю и поразит неприятеля в его сердце. Здесь прилагаю карты, сколько у меня их есть. Бог вас благослови. Есмь ваш благосклонный Павел.

Карты мои идут только до Хивы и, до Амударьи-реки, а далее ваше уже дело достать сведения до заведений английских и других народов, им подвластных”.

Юная, пятнадцатилетняя жена военного министра Дарья, в девичестве фон Бенкендорф, впервые видела своего сдержанного мужа таким. Казалось, ничто не может поколебать человека, взращенного самой Шарлоттой Карловной Ливен, фрейлиной Екатерины, назначенною ею воспитательницей к сыновьям и дочерям цесаревича Павла. Однако Христофор Александрович глотал слезы, словно ребенок, и бормотал, сжимая тонкую руку жены:

— Дашенька, знаешь, что было написано во втором рескрипте? “Индия, куда вы назначаетесь, управляется одним главным владелицей и многими малыми. Англичане "Имеют у них свои заведения торговые, приобретенные или деньгами, или оружием, то и цель — все сие разорить и угнетенных владельцев освободить и ласкою привесть России в ту же зависимость, в какой они у англичан, и торг обратить к нам”. Ласкою, понимаешь? А коли не захотят? Тогда как? Вступать в сражения, надо полагать? Не имея подвоза продовольствия и боевых припасов, во враждебной стране, будучи изнуренными долгим и трудным походом… У нас ведь нет толковых карт. Мы даже не ведаем местности, по которой предстоит пройти войску!

Его молоденькая жена, до смерти испуганная, наивно пыталась возражать:

— А ну как местность там благоприятная? Ну как взятое с собой вооружение удастся сохранить без применения?

— Как же, удастся! — всхлипнул несчастный военный министр.

— Ведь в последнем рескрипте нашим казакам заодно предписывалось: “Мимоходом утвердите за нами Бухарию, чтобы китайцам не досталась. В Хиве вы освободите столько-то тысяч наших пленных подданных. Если бы нужна была пехота, то лучше вы бы одни собою все сделали”. Ты слышала?! “Мимоходом утвердите Бухарию!” — залился Ливен горячечным, истерическим, смехом, но осекся, увидав некую темную фигуру, которая вдруг„возникла в углу спальни несдержанно наклонив голову, проследовала за дверь.

— Кто здесь? Кто здесь был?

— Христос с тобою, милый! — крестила его жена.

— Это ведь Петр Александрович, друг твой, Талызин!

— Талызин? — Глаза Ливена сделались безумны. — Когда он пришел? Он что, все слышал, что я говорил?

— Да уж наверное, он тут не меньше часу пробыл, — вконец перепугалась Дарья Христофоровна.

— Чего ты боишься, он ведь друг твой!

— Я погиб, — заплетающимся языком пробормотал военный министр. — Я погиб. Теперь с часу на час нужно ждать ареста. Он донесет…

Состояние Ливена резко ухудшилось. Сказываясь тяжело, больным, он более не появлялся в службе. Однако и предсказанных им репрессий не последовало. Дарья Христофоровна торжествовала: генерал Талызин оказался благородным человеком!

Но дело состояло вовсе не в его благородстве. Просто-напросто Талызин вел в то время куда более серьезную игру. Он уже вступил в число заговорщиков, замышлявших свержение императора Павла, и портить среди них репутацию мелким доносительством, выслуживаясь перед государем по пустякам, ему было ни к чему.

Судьба войска Донского его мало волновала. Всем было известно, что Павел ненавидел казаков с их “республиканством”, с их системой управления, и давно мечтал о некоем стечении обстоятельств, которое избавило бы его от этой полудикой, в его понимании вольницы. По сути дела, Индийский поход был направлен на истребление всего казачьего племени: ведь выступить велено было целыми семьями! Даже если бы им удалось завоевать “Индийское царство”, назад; на Дон, уж точно никто не вернулся бы…

Этого и добивался император.

Генерал Орлов немедленно приступил к исполнению высочайшего повеления “со всевозможной поспешностью”, так как Павел его торопил. В поход сразу вышли 22 507 человек при двенадцати единорогах [36] и двенадцати пушках (41 полк, две роты Конной кавалерии, 500 человек калмыков и команда по укомплектованию). В поход двинулись 41 424 лошади.

Все полки разделены были на четыре эшелона, из них первым, в составе трех полков, командовал генерал-майор Платов, освобожденный для предстоящего похода в Индию императором Павлом из Петропавловской крепости. 1 марта выступили остальные силы войска Донского.

Казаки при движении по степям испытывали страшные лишения. Морозы, метели и крайне дурное состояние дорог затрудняли движение и нарушали правильность следования эшелонов; артиллерия едва двигалась. А по причине раннего вскрытия рек приходилось изменять маршрут, из-за чего казаки по нескольку дней не получали продовольствия и фуража. Некоторые командиры принуждены были из-за бескормицы бросать лошадей.

В марте стала вскрываться Волга, лед не выдерживал тяжести людей и подвод, особенно орудий. Часть полка Денисова провалилась и едва была спасена при помощи трехсот человек крестьян. Тем не менее, несмотря на страшные препятствия, полкам удалось благополучно совершить переправу через Волгу 18 марта.

Генерал Орлов донес в Петербург о переправе всех эшелонов и о дальнейшем их следовании вверх по реке Иргиз. Но вместе с тем он сообщал: “Из числа войска, в походе следующего, одни, имея деньги, издерживали они на продовольствие; другие, заимствуя друг у друга, задолжались; прочие, не имея денег и не могши занять, уделяли продовольствие от ездовых, чем одних привели в усталь, а других и вовсе лишились упалыми и брошенными. Таковых число немалое!”

Кажется, с тех пор пошла пословица: “Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить!”

Донцы в полной мере вкусили плоды экспедиции, задуманной сразу, спешно, без предварительных сношений с азиатскими владетелями, без собрания необходимых сведениях о землях, через которые должны были следовать казаки, без заготовления продовольствия, обозов, лазаретов, даже без маршрутов.

Если отрядам пришлось преодолевать такие неимоверные трудности при движении по собственной земле, легко себе представить плачевную участь, ожидавшую несчастных донцов при дальнейшем движении, особенно за Оренбургом!