Несущая свет. Том 2 - Гиллеспи Донна

— Ты подаешь своим подчиненным дурной пример, мой дорогой, — раздраженным тоном произнес Правитель. — Ты говорил мне как-то, что веришь только в то, что видел собственными глазами или до чего дотрагивался. Это самая обыкновенная женщина, Руфин. Она ест, спит, в ее жилах течет такая же кровь, как и у нас с тобой. И если она попытается нам помешать сегодня вечером, она умрет. Мы и прежде встречались в этих краях с женщинами-воительницами. Что же особенного именно в этой женщине, почему она с такой легкостью превратила тебя, храброго опытного солдата, в суеверную старую кухарку?

Руфин вспыхнул до корней волос, еле сдерживая свой гнев и обиду.

— Когда ты был в отъезде, мои люди настояли, чтобы я надел это, — произнес он, стараясь говорить ровным сдержанным тоном. — И потом ты не можешь не признать, что этой женщине сопутствует сверхъестественное военное везение. Только мы пытаемся захлопнуть ловушку и думаем, что вот теперь-то она, наконец, в наших руках, как происходит что-нибудь невероятное: подымается ураган или наших стрелков у баллисты охватывает приступ странного безумия, и они обстреливают своих же воинов, или она просто скрывается с места, с которого невозможно скрыться незамеченной. Поэтому нет ничего удивительного в том, что наши солдаты пытаются хоть как-то обезопасить себя, хватаясь за все доступные им средства. Это лучше, чем если бы они теряли рассудок при первых признаках приближающейся ночи.

Антоний был вполне удовлетворен его ответом: ему казалось, что он получил разумное объяснение хотя бы одному инциденту. Вообще-то сам легат полагал, что баллиста стреляла по римлянам в тот день, потому что сами варвары пускали из нее снаряды — вещь совершенно невероятная, однако, другого разумного объяснения у Антония не было. Он верил своим стрелкам, которые клялись, что не стреляли по своим, хотя все в пылу боя могло быть и доказать ничего было невозможно. Антоний видел один из снарядов, вытащенный полевым лекарем из черепа убитого наповал римлянина, это был снаряд, которым заряжались маленькие катапульты старого образца, их называли еще «скорпионами». Таких катапульт не было на вооружении его солдат в день той битвы. Однако Антоний опасался делиться с кем-нибудь своими соображениями на этот счет, полагая, что его, пожалуй, сочтут сумасшедшим. Больше всего в этих обстоятельствах его беспокоила мысль о том, что варвары были способны повернуть оружие армии цивилизованного народа против нее же самой. Эта мысль пугала его больше, чем все сверхъестественные чудеса.

Наконец, Антоний слегка махнул рукой, давая разрешение Руфину идти.

— Поступай, Руфин, по своему усмотрению, но помни — эти проклятые пленные должны быть сегодня ночью вывезены из крепости.

* * *

Две сотни легионеров под командованием Руфина отправились выполнять ответственное задание ровно в полночь, когда во мраке, залитом лишь мерцающим лунным светом, пробил колокол на плац-парадном месте. Они связали крепкими веревками сотню пленников-хаттов — среди них был и Тойдобальд — и разместили их на десяти повозках, запряженных мулами. Руфин приказал Бассу, младшему центуриону, скакать впереди вместе со ста шестьюдесятью солдатами. Сам же он намеревался двигаться в арьергарде. Варвары предпочитали нападать с тыла — а так как они были варварами, а значит, в глазах Руфина, и круглыми идиотами — они не понимали, что эта их тактика хорошо известна римлянам и всегда учитывается ими. Люди Руфина и Басса должны были доставить пленных в крепость Аргенторат, расположенную южнее по Рейну. А оттуда их будут сопровождать свежие силы конвоя.

Солдаты продвигались молча. Все настороженно прислушивались к ночным шорохам и задумчивому шуму сосен, возвышающихся вдоль дороги. Лесные чащи жили своей сокровенной, подчас враждебной людям жизнью. Лягушки завели надрывную музыку, которую на лету подхватила сова, отзываясь через определенные промежутки глухим уханьем. В воздухе время от времени слышалось хлопанье крыльев невидимых птиц, шуршали листья под сильными лапами каких-то неведомых, скрытых во мраке зверей. От земли исходили душные пряные ночные ароматы, смешанные с запахами гниения. Полная луна, тускло мерцающая сквозь быстро бегущие по небу черные облака, казалась враждебно настроенной к римлянам. Она была похожа на глаз какого-то хищного зверя, подстерегающего и выслеживающего их, помогая врагам легионеров. Ведь это была чужая земля, чужая, несмотря на все их успехи по сдерживанию варварских орд. И потому каждый римский солдат нутром чуял, как ненавидит его каждый клочок этой проклятой земли, как ненавидят его обитающие здесь духи.