Искры гаснущих жил - Демина Карина

— Ваш крысиный король вышел из-под контроля?

— Наш крысиный король исчез, — Полковник поднялся. — Полагаю, он допустил весьма королевскую ошибку — поверил, что всемогущ и почти бессмертен. А вот его преемник… боюсь, у него собственные планы.

— И вы не в состоянии его остановить?

— Увы, — Полковник поклонился. — Как остановить того, чьего лица ты не видел? О ком не знаешь ничего, разве что в картах ему везло. Ему всегда нечеловечески везло. А у него хватало наглости и ума использовать это везение.

— Тот, который в маске…

— Верно, Мастер. Но выбросьте его из головы. Это действительно не ваша война. Мы… разберемся.

— Но пока нам лучше уехать? — шум в голове исчез, да и вообще мысли были на редкость ясными, четкими.

Увезти Кэри.

Спрятать. Защитить. И переждать.

Придумать повод просто… она ведь хотела увидеть море. И в Долине ей должно понравится, там климат мягче… и быть может, у Брокка выйдет показать ей драконов.

— Весна, Мастер, — Полковник стер со щеки капли живого железа, — думаю, к весне все успокоится… так или иначе. Если, конечно…

Замолчал.

— Договаривайте уже.

— Если новый король не хочет войны.

Кэри была в гостиной. Сидела у окна, склонившись над вышивкой. Серебряная игла тянула алую нить, оставляя на ткани ровные аккуратные стежки.

Хрупкая его девочка.

Думает о чем-то своем, и заглянуть бы в ее мысли хоть краем… а лучше не стоит, ведь если думает о недавнем госте, если вспоминания о нем заставляют улыбаться, то будет больно.

Уже больно, хотя ведь Брокк держался от нее в стороне, а не вышло.

Задела.

Иголка вдруг выскользнула и ужалила в палец, и Кэри выругалась.

— Леди не используют такие слова, — с упреком произнес Брокк. — Разве что повод весомый.

Она сунула палец в рот и посмотрела исподлобья.

— Простишь?

Весеннее яркое платье, которое ей несказанно идет. А руки по-зимнему холодны, и Брокк прижимает ее ладонь к своей щеке.

— Вот, — он протянул мраморную розу. У него прежде получалось работать с камнем и, выходит, руки еще помнят, обе, даже та, в которой не осталось памяти.

— Это… мне? — Кэри коснулась тонкого стебля осторожно, словно опасаясь сломать.

— Тебе.

Зимний цветок, снежный, но не растает по весне.

— Пожалуйста…

— Спасибо… она как живая.

— Я старался.

— И спасибо, — встав, она коснулась щеки губами, сухими и мягкими, и отпрянула, прежде чем Брокк успел хоть что-то сделать. — Я… мне хотелось тебя разбудить… я больше не буду.

Это было не то обещание, которое Брокк хотел бы услышать.

— И… вот, — она достала что-то из корзинки. — Я знаю, что у людей другие обычаи… и что принято делать после смерти, мне это кажется жутким совершенно… но я подумала, что ты будешь рад… и уговорила ее.

Кэри сжала розу в ладонях, защищая не то от Брокка, не то от холода.

Дагерротипы.

Три карточки. И Дитар выглядит почти молодой, почти красивой, почти такой, какой Брокк запомнил ее.

— Я знаю, что тебе будет не хватать ее, — Кэри поднесла розу к губам. Цветок отражался в желтых глазах ее. И Брокку почудилось, что он слышит веселый смех Дитар.

Она бы назвала его глупцом.

И трусом.

Наверное, была бы права.

Глава 35

Час к часу.

День ко дню.

В каменном мешке время идет иначе. И Таннис, лежа на узкой кровати — ей принесли целых два матраца и стопку одеял — смотрит за пламенем. Лампа масляная, начищенная до блеска, с узким стеклянным колпаком, самую малость опаленным. И огонек танцует на фитиле, то истончаясь до рыжей тонкой нити, точно порываясь сбежать, то вдруг опадая, распускаясь цветком.

…в том палисаднике расцвели тигровые лилии. Крупные, с восковыми тяжелыми лепестками. Их покрывали бурые точки, словно веснушки.

— Не трогай, — буркнул Войтех, дергая Таннис за руку, — потом от пыльцы не отмоешься.

Она же ослушалась, слишком уж хороши были цветы. А пыльца и вправду липкой оказалась, въелась в пальцы, на три дня окрасив их вы рыжий, лилейный колер, и Велька посмеивался, что, дескать, теперь у Таннис пальцы точь-в-точь, как у старика Шутгара…

…где сидел Велька? В этой вот камере, которую Таннис за прошедшие дни успела изучить.