Северное сияние - Робертс Нора

Эд дал себе покуражиться и продержал его в холле минут десять, после чего с каменным выражением лица, но легким румянцем на щеках открыл дверь.

— Должен вам сообщить, что я подал на вас жалобу мэру.

— Хорошо.

— Мне не нравится ваше высокомерие, шеф Бэрк.

— И это принято к сведению, мистер Вулкотт. Если это все, что вы имели мне сообщить, то позвольте откланяться, меня ждут дела.

— Я хотел узнать, как продвигается следствие по поводу кражи моего имущества.

— Этим занимается Отто.

— Моему имуществу причинен значительный ущерб. Украдено дорогостоящее рыболовное снаряжение. Я полагаю, я заслуживаю внимания со стороны шефа полиции.

— И вы его имеете. Ваше заявление приобщено к делу, расследование по нему ведется по всем правилам. И я, и мои сотрудники отнеслись к факту кражи со всей серьезностью. Составлена детальная опись похищенного, и если у вора хватит ума им воспользоваться, попытаться продать или хотя бы упомянуть в разговоре, он будет немедленно арестован, а вещи возвращены законному владельцу.

Эд сощурился:

— Наверное, будь я бабой, вы бы занимались мною с большим интересом.

— Не думаю, что вы были бы в моем вкусе. Мистер Вулкотт, — продолжал он, — вы огорчены и даже рассержены. У вас есть на это полное право. К вам проникли воры. Тот факт, что это, скорее всего, сделали по глупости какие-то подростки, никак не умаляет содеянного. Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы вернуть вашу собственность. Если вам станет легче, я готов извиниться за то, что был с вами резок. Меня в тот момент беспокоило, что дети в школе могут пострадать от неуправляемого животного. У вас в этой школе учится двое детей. Полагаю, их безопасность для вас также должна быть важнее, чем ход расследования кражи.

Румянец с щек Эда схлынул, и по глубокому вздоху Нейт понял, что гроза миновала.

— Как бы то ни было, вы вели себя грубо.

— Это правда. И невнимательно. Сказать по правде, у меня сейчас вообще масса забот. Например, убийство Патрика Гэллоуэя. Самоубийство Макса. — Он помотал головой. — Соглашаясь на это место, я, честно говоря, не рассчитывал, что мне придется заниматься чем-то более серьезным, чем, скажем, такое вот ограбление.

— Это настоящая трагедия. — Эд опустился в кресло и наконец предложил присесть Нейту. — Трагедия и шок. Макс был мне другом, близким другом. — Он потер затылок. — Я-то считал, что хорошо его знаю. Кто бы мог подумать, что он замышляет самоубийство. Оставить жену, детей… — Он поднял ладони, словно молил о прощении своего друга. — Думаю, меня это расстроило даже сильней, чем кажется со стороны. И это меня гложет, гложет… Я тоже должен перед вами извиниться.

— Это необязательно.

— Я сам нагнетал напряженность вокруг этой кражи. Защитный механизм психики. Легче беситься из-за пропажи удочек, чем думать о гибели Макса. Я помогаю Кэрри с организацией похорон, немного — с финансами. Смерть влечет за собой кучу формальностей. Тяжело. Тяжело этим всем заниматься.

— Нет ничего более грустного, чем хоронить друга. Тем более такого давнего.

— Очень давнего. Хорошие были времена. И дети у нас вместе росли. Да еще эта история с Пэтом…

— Его вы тоже знали?

Он улыбнулся:

— Еще до женитьбы на Арлин. Или, выражаясь ее словами, до того, как она меня приручила. Я ведь не всегда был таким респектабельным горожанином и примерным семьянином. Пэт был… авантюрист, я бы сказал. Хорошие времена, ничего не скажешь. На свой лад, конечно.

Он огляделся по сторонам, как будто сидел не в своем кабинете, а в чужом и не мог вспомнить, как тут оказался.

— Все это кажется невероятным. И то, и другое.

— Обнаружение тела Гэллоуэя для всех стало шоком.

— Я думал, он подался в сторону моря. И все так решили. В этом не было бы ничего удивительного. Правда. Он был натура беспокойная, безрассудная. Этим-то он к себе и привлекал.

— Вы с ним в горы ходили?

— Господи… — Эд выпрямился. — Я раньше любил горы. И испытание, и адреналин — все вместе. Я и сейчас люблю. Только хожу редко — времени нет. Сына вот лазить учил.

— Говорят, Гэллоуэй был отличный альпинист.

— Превосходный. Правда, и в этом плане безрассудства хватало. По мне, так даже лишку, хоть мне и было всего тридцать.

— Есть какие-нибудь соображения: кто бы мог пойти с ним в горы в феврале?

— Никто, и поверьте, я об этом все время думаю. Подозреваю, он с кем-то сговорился — может, с группой — и повел их на вершину. Он мог такое учудить, это точно. Чтобы подзаработать, а заодно испытать прилив адреналина. И кто-то из них его убил. Почему — одному богу известно. — Он покачал головой. — А разве следствие ведет не полиция штата?